Татарские богословы: Абд Ан-Насир Курсави

Уважаемые читатели, представляем Вам новый проект «Инфо-Ислам», посвященный выдающимся татарским мусульманским богословам и мыслителям. Открываем серию публикаций одним из самых выдающихся татарских личностей конца XVIII – начала XIX веков Абд Ан-Насир Курсави (1776-1812).

Биография

Абу-н-Наср Габденнасир б. Ибрахим б. Ярмухаммед б. Иштиряк ал-Булгари ал-Казани ал-Курсави мыслитель-богослов, был одним из наиболее выдающихся личностей своего времени.

Курсави родился, согласно Марджани, в селении Верхняя Макса, под Казанью (совр. д. Верхняя Масра в Арском р-не Республики Татарстан), откуда родом была его мать, либо, по мнению Р. Фахреддина и М. Рамзи, в близлежащем селении Курса (совр. рус. с. Верхняя Корса). Относительно года рождения источники также расходятся: около 1185/1771-1772г. или 1190 /1775-1776.

Мать: Михербан бинте, дочь Эмин ибн Мансура, родилась в деревне Максабаш. Отец: Ибрагим, скончался в 1791 году. Сестра: Мархаба, была женой Габдуллы ибн-Габдесаляма (Габдессэлам эл-Мэчкэрэви). Сестра с мужем жили в деревне Маскара (на территории современного Кукморского района Республики Татарстан).

Начальное образование Абу Наср получил в известном медресе, расположенном в селении Мечкере Малмыжского уезда (совр. рус. Маскара, пос. в Кукморском р-не Республики Татарстан). Первым учителем его был Мухаммедрахим б. Юсуф Ашыти-Мечкереви (ум. 1818). Заметив необыкновенные способности своего воспитанника, он предсказывал: «В этом ребенке имеются признаки истинного наставничества (рушд), и если ему суждена долгая жизнь, он станет обладателем совершенств (фазылят сахибе)». Юноша, отличавшийся пытливым умом, исключительной памятью, во многих вопросах не довольствовался поверхностными объяснениями учителя. После смерти отца в 1790 г. старший брат Курсави Габделхалик начал заниматься торговлей. По роду своей деятельности ему часто приходилось бывать в Бухаре, где он, подобно многим своим современникам, входит в круг общения с шейхом Нияз Кули Туркмени, посещает его собрания (меджлисы). Вероятно, брат со своей стороны также сыграл определенную роль в становлении взглядов юного Абу Насра. С завершением положенного срока сельского медресе для совершенствования познаний он отправляется в Бухару.

После возвращения из Бухары, при поддержке зятя и его сыновей (Губайдуллы, Мусы, Мухаммедзяна), Габденнасыр хазрет построил в деревне Корса медресе. Одновременно с преподаванием в последнем он занимал должность имам-хатиба.

В начале своего пребывания в Бухаре, подобно всем шакирдам, Курсави активно занимается изучением установленных программой многочисленных толкований, уделяя главное внимание каламу. Благодаря природной одаренности и упорству, он добивается поразительных результатов, за короткий срок намного опередив в познаниях как своих учителей, так и признанных бухарских авторитетов. Однако атмосфера интеллектуального застоя, царившая в медресе, полное отсутствие творческой мысли, косность и невежество большей части улемов не могли не разочаровать молодого шакирда. Убедившись в бесплодности официального образования и дальнейшего штудирования бесчисленных схоластических комментариев, он принимается за самостоятельное изучение основ ислама, обращается к трудам наиболее ранних авторов. В этих книгах мыслителей прошлого он находит близкие ему по духу возрожденческие идеи, призыв ориентироваться на образ жизни и веру ранней мусульманской общины, критику схоластической теологии - калама.

Духовные искания, стремление к нравственному совершенствованию приводят его к шейху Нияз Кули Туркмени (ум. 1820/21). Представитель тариката муджаддидия, шейх был известен как поборник чистоты ислама, строгого соблюдения шариата и благодаря безупречной репутации пользовался в Бухаре огромным почтением. Будучи его мюридом, Курсави в окружении шейха встретил многих своих соотечественников, впоследствии ставших близкими друзьями, приверженцами и популяризаторами его учения, которое назовут «маслак (путь) Курсави». За четыре года, проведенные в общении с шейхом, окончательно установились его взгляды, оформилось мировоззрение. Получив иджазу (разрешение на наставничество) Курсави возвращается на родину, становится имамом-хатибом и мударрисом в селении Курса.

По прошествии некоторого времени Курсави вновь отправляется в Бухару. Скорее всего, он прибыл туда с одним из караванов в конце 1807 г., накануне торгового сезона. На сей раз его пребывание в Бухаре сопровождалось столь громким скандалом, что отзвуки тех событий были слышны еще долгие годы и практически раскололи татарских улемов на два лагеря - сторонников и противников Курсави. Споры были вызваны взглядами Курсави по ряду богословских проблем, связанных с сущностью и атрибутами Бога (знание, воля и др.). Бухарские улемы считали обязательным придерживаться одного из мнений ученых прошлого, что число божественных атрибутов семь или восемь, Курсави не поддерживал ни одно из них. Единственный путь, утверждал он, заключается в использовании по отношению к Богу тех определений, которые были даны им самим в Коране. В Коране же не говорится об ограничении их каким либо числом и не устанавливается различие между сущностными и несущностными атрибутами Бога. Взгляды Курсави вызвали острое недовольство определенной части бухарских улемов. Устроенное в месяце сафар (апрель) 1808г. по этому случаю собрание (меджлис), на котором присутствовал сам эмир Хайдар, ставило целью выяснение богословских убеждений татарского улема. Итогом стало издание фетвы, согласно которой любой мусульманин, не признававший семь или восемь божественных атрибутов, считался вероотступником и подлежал смертной казни. Фетва была подписана видными улемами и муфтиями, включая эмира. Однако, несмотря на фетву, казни Курсави не последовало. Шейх Нияз Кули открыто выступил в защиту своего ученика и даже угрожал возмутить народ против эмира, если тот немедленно не освободит его. В итоге мятежного улема вынудили отречься от своих слов, сочинения его были публично сожжены, улицы Бухары огласились криками о запрещении под страхом смерти держать у себя в доме эту «крамолу». Курсави по совету шейха тайно бежал из города. Обычная караванная дорога была слишком опасна, он выбрал обходной путь, через Хиву и Астрахань. Хивинские ханы, происходившие из племени Кунграт, издавна враждовали с бухарскими Мангытами. По всей видимости, это обстоятельство во многом сыграло на руку Курсави. Он был не только сочувственно встречен хивинскими улемами, но благодаря местному кади, выгодно описавшему совершенство его познаний и усердия в вере, благосклонно принят хивинским правителем, более того - удостоен хирки (суфийского рубища) и 200 золотых монет. Курсави даже предлагалось место мударриса в местном медресе, но тоска по дому и матери, которую он не видел столь долгое время, заставила его отказаться. Последовавшая затем остановка в Астрахани была отмечена дискуссией с шиитскими улемами, которые были вынуждены признать, что ученого, обладающего столь глубокими познаниями доказательств и обоснований шиизма, не имеется даже в их землях.

По возвращении на родину Курсави продолжил преподавание в медресе, где вел занятия по собственной программе, отличной от общепринятой. Под его руководством воспитывается группа талантливых шакирдов, преданных своему наставнику и его учению, суть которого позднее Риза Фахреддин кратко сформулировал как «....то, что доказано твердым доказательством, не может быть опровергнуто предполагаемым».

Между тем, из Бухары в адрес местных улемов одно за другим приходят послания, где наряду с пересказом известного инцидента, подробно излагаются принципы догматики, которых следует придерживаться каждому «правоверному», обвинения, предъявленные Курсави, перечень его заблуждений, предупреждение о недопустимости следования его взглядам. Как считают биографы, многие лица были вынуждены подписать эти послания, как и саму фетву, лишь из-за боязни перед эмиром. К тому же известно, что кроме шейха взгляды Курсави разделяли еще некоторые весьма уважаемые улемы, у которых впоследствии брал уроки Марджани. Но среди большей части местных сторонников бухарского «правоверия» деятельность Курсави, известного своей скандальной репутацией «еретика» и «отступника», его новаторство в сфере преподавания, вдобавок пренебрежение обязательной процедурой экзамена перед муфтием вызвали резко негативную реакцию. Излишняя прямолинейность и едкий язык мало кого привлекали. На Курсави отправляется донос в Духовное собрание, его противники пишут сочинения, пытаясь опровергнуть основные принципы его учения.

Тем не менее, давление на Курсави не ослабевало. Уставший от постоянных нападок и обвинений, весной 1812 г. (раби’ал-аввал) вместе с братьями он отправляется в хадж. В конце ша’бана (август) паломники достигли столицы Османской империи, где оставались около месяца. Только увидеть священную землю Курсави так и не было суждено, в Стамбуле, в последнюю декаду рамадана (сентябрь) он неожиданно умирает в период эпидемии холеры. Смерть Курсави также окутана ореолом таинственности. Говорили, что незадолго до этого ему послышались стихи: «Сотнями глаз ожидает тебя райский сад...», отчего стал он печален и вскоре слег. Курсави был похоронен на кладбище в Ускюдаре (бывшем греческом районе Стамбула - Скутари), вблизи соборной мечети.

Богословское наследие

Ученый оставил богатое рукописное наследие. Большинство его трудов (они в основном написаны на арабском языке) пока не издано.

Из изданных произведений Габденнасыра Курсави известен его философский труд «Аль-иршад лиль гибад» (Возвращение невежественных людей на светлый (святой) путь). В нём изложена сущность суфизма, дается доказательство права человека на познание окружающего мира.

Из неизданных трудов ученого известны:

• «Китабел-лава-их» (Книга известий)

• «Шархи гакаид Насифия кадим» (Объяснение древнего Насифия—убеждения)

• «Шархиль-гакаид ан-Насифия джадид» («Объяснение нового Насифия—убеждения»)

• «Рисаляи исбател-сыйфат» (Сочинение доказательства свойств)

• «Китабел-насаих» (Книга напутствий)

• «Шархи мухтасарелманар» (Объяснение краткого путеводителя)

• «Хафтияк шариф тафсири», написанный на тюркском языке.

Кроме того сохранились письма и записи Габденнасыра Курсави.

Вопросы таклида и иджтихада в работах Курсови

Вопросы, затронутые Абдун-Насыром Курсави, касательно таклида и иджтихада, не были новшеством среди учёного мира ислама, но в среде мусульман среднего Поволжья это было из ряда вон выходящим явлением.

Курсави критиковал таклид, но не весь, а только ту его форму, которая была принята у его современников мусульман. Её он определял следующим об-разом:

«Таклидом называется следование одного человека действиям или словам другого, признавая эти слова и действия правильными и истинными и не требуя на это никаких доказательств».

Его возмущало «не требуя доказательства». Таких последователей он описывал следующим образом: «Он выучил наизусть слова муджтахида, и не знает его доводов, поэтому, сравнивая высказывания, не может определить наиболее правильное».

Однако, он не исключал возможность применения таклида человеком, который не в силах достичь степени муджтахида: «А если человек не способен сам выводить нормы, вести иджтихад и, поэтому, вынужден следовать чьему-то мнению, то он должен найти среди учёных наиболее справедливого, набожного и знающего и следовать решениям этого учёного, опираться на его слова». В этом деле он призывает быть предельно осторожным.

Также Курсави указывает на то, что порицаемый им таклид распространен не только среди простых людей, но и среди людей, признанных в обществе учёными: «Знай же, что среди людей, относящих себя к знаниям, появились та-кие, чьи высказывания не соотносятся ни с высказываниями наших современ-ников, ни со словами людей прошлых веков. Если собрать вместе их слова и нечестивые идеи, то может получиться отдельное религиозное учение».

Т.е. по мнению Курсави, слова и действия этих людей расходились с принципами Ислама настолько, что могли бы составить отдельное вероучение, отличное от Ислама.

Именно в них он видел опасность: «Особенно испугался я тех, кто, облачаясь в одежду учёных, настойчиво продолжает держаться невежества и ереси». Невежеством и ересью он называл отказ от иджтихада в решении задач, которые ставило перед мусульманами время, от поиска ответов на эти вопросы в Коране и сунне: «Некоторые думают, что времена иджтихада уже давно прошли. Они считают, что руководством для мукаллида могут служить только слова муджтахида, авторитетного учёного. Они считают, что в наше время книги по каламу и сборники фетв сняли с нас потребность в понимании Корана».

Они считали, что работать с текстами Корана мог только муджтахид, Курсави же, упомянув о том, что смыслы Корана и хадисов бывают трёх видов, удивляется тому, что люди добровольно отказываются от возможности самим понимать тексты: «Было сказано, что мукаллид может руководствоваться лишь словами муджтахида. Я же говорю, что смыслы Корана и сунны, в большинстве случаев, бывают трёх видов. Один из видов понятен как знатокам языка, так и простым людям...

Следующий вид понятен только специалистам, муджтахидам. Эти смыслы извлекаются посредством иджтихада.

Третий вид смыслов человеческий разум постичь бессилен. Понять их можно, лишь, если есть разъяснения, данные Аллахом (в Коране) или пророком (в сунне).

Так что же мешает мукаллиду руководствоваться в своих делах текстами Корана и сунны? И что же заставляет его признать доводом лишь слова и мнение муджтахида? Как же так, ведь аятов и хадисов, которые предписывают крепко держаться Корана и сунны, не счесть».

Курсави призывал к иджтихаду, по мере сил. Иджтихад он называет первой обязанностью верующего: «Знайте же, прежде всего, обязательным для ка-ждого человека является, по мере сил, вести иджтихад пытаясь достичь правды, истины. Если кто может вести свободный иджтихад, пусть занимается им, если сил достаточно лишь для ведения иджтихада в рамках мазхаба, его обязанность - вести иджтихад в рамках мазхаба».

Здесь важно заметить, что учёные ислама, в их числе и Курсави, чётко определяют вопросы, в которых дозволено применять иджтихад. Вопросом «муджтахадун фихи» (в котором ведётся иджтихад), они называют любой правовой вопрос, не имеющий неоспоримого, неподдающегося сомнению решения, суждения, хукма. Из этого вытекает, что иджтихад нельзя применять в вопросах вероучения, догматики, или правовых вопросах, рассмотренных и разъяснённых в Коране и сунне, например: обязательность пятикратной молитвы, пятничной молитвы, совершения хаджа...

Естественно, что не всякий человек мог считаться муджтахидом. По этому поводу Курсави пишет: «Условием иджтихада является наличие у человека проницательного ума от природы, он должен обладать знаниями о Коране, должен хорошо понимать тексты-слова хадисов, иметь представление об иснаде, цепочке передатчиков, хорошо знать лексические и тер-минологические значения слов. Он также должен знать значения и особенности передачи смысла отдельными словами и конструкциями. Однако, обладать знаниями о Коране полностью и охватывать всю сунну необязательно, достаточно изучить часть, связанную с правовыми нормами; также необязательно заучивать всё это наизусть, достаточно всегда иметь под рукой несколько сборников достоверных хадисов связанных с правовыми нормами, например два сборника достоверных хадисов ал-Бухари и Муслим. Дабы не вывести фетву, противоречащую иджмагу сподвижников, необходимо знать по каким вопросам был достигнут иджмаг, и то не все, а лишь касающиеся решаемого вопроса. Вдобавок к этому, должен владеть приёмами кыйаса».

Среди татар, современников Курсави, были такие, кто, ссылаясь на фетву, данную неким Баккалем, не исполняли ночную и витр молитву, аргументируя это тем, что условием молитвы является наступление времени, а время ночной молитвы наступает с исчезновением зарева, а так как в короткие летние ночи зарево не исчезает, значит, время молитвы не настаёт, стало быть, и сама молитва не исполняется.

Курсави на это возражает тем, что вопрос о ежедневной пятикратности молитвы окончательно решен в сунне, поэтому он не может быть пересмотрен заново посредством иджтихада. Он ясно проводит грань между вопросами, ответы на которые уже обозначены и не подлежат обсуждению, и вопросами, поиск ответов на которые предоставлен муджтахиду: « Так как Аллах возложил на всю умму пять намазов в течение суток, и установил условием их правильности наступление времени, если таковое возможно. В случае же, если наступление времени, определённого для молитвы, невозможно, рассмотрение времени, как условия, отпадает. Суть обязанности есть повеление Аллаха, а не наступление времени».

То есть пятикратность намаза ежедневно – это неоспоримая истина, и никто не имеет права это отменять, а уже как совершать эти пятикратные молитвы, когда одно или несколько условий невозможно соблюсти, это уже вопросы, которые призван решать муджтахид.

Фетву, отменяющую ночную молитву, Курсави называет неправильной и ошибочной, заявляя, что эта ошибка непростительна никому, что нет ей оправдания, так как данный вопрос не входит в число решаемых посредством иджтихада.

Далее Курсави рассматривает вопрос о пятничной молитве, он упоминает, что обязательность пятничной молитвы установлена Кораном и сунной, что условием её исполнения является аль-миср, по определению учёных, это город, где есть свой глава и есть судья, который претворяет в жизнь все предписания шариата, вплоть до телесных наказаний. Он упоминает, что Абу Ханифа тоже считал, что пятничная молитва исполняется только в аль-миср и верующие из окрестных деревень должны читать её в соборной мечети города. Курсави полностью соглашается с ним, так как такая молитва ведёт к единению мусульман. Но затем Курсави справедливо замечает, что на его родине, в среднем Поволжье, нет ни одного населённого пункта, подпадающего под определение аль-миср ни по численности, ни по выполнению законов. Поэтому, если мусульмане будут слепо держаться фетвы, выведенной для определённого случая и мес-та, считая, что своей приверженностью мнениям учёных они исповедуют их мазхаб, получиться, что ни пятничная, ни праздничные молитвы не могут исполняться в среднем Поволжье вообще. Однако далее он указывает на то, что принадлежность к мазхабу определяется не следованием фетве, а следованием правилам мазхаба и, что правило, принятое всеми учёными, в том числе и Абу Ханифой гласит, что неподдающийся сомнению аргумент (аят Корана, достоверный хадис) не может быть оспорен предположением, догадкой. Тем самым он доказывал обязательность исполнения этих молитв.

Курсави ни в одном из вопросов, касающихся иджтихада, не противоречил мнениям большинства.

Он ни в коей мере не отказывался и не призывал к отказу от мазхабов и более того, не пытался вывести нового. Он был против уравнивания между мазхабом и фетвой, выведенной в рамках правил этого мазхаба.

Труды Курсави

Труды Курсави имеют важное значение в развитии передовой татарской общественной мысли. Среди его учеников было немало видных деятелей культуры, науки.

• Мухаммедэмин ибн Сайфулла аль-Наласави—поэт и правовед, преподаватель персидского языка знаменитого Каирского университета аль-Азгар (Египет); скончался в Каире в 1833 г.

• Нугман ибн Амир ас-Симени. После ухода Габденнасыра хазрета он работал мударрисом в Корсинском медресе, завершил работу над составлением «Коран тафсир» (Ко-ръэн тэфсире), начатую ещё его учителем Г. Курсави. Среди татар эта книга известна как «Ногмани тафсир» (Ногмани тэфсире).

Авторские рукописи этого труда хранились в деревне Маскара, затем в Касимове; позже были возвращены в Казань и переданы в фонды Государственного музея Республики Татарстан.

• поэт Джамалетдин ибн Шамсутдин ас-Сабави (1780—1866)

• Нигматулла ибн Биктимер аль-Эстерли (Тукаев, мударрис знаменитого Эстерлибашского медресе)

• Хабибулла ибн Рафик аль-Надери

• Фахрутдин ибн Хабибулла аль-Хаджи Тархани (поэт, акын)

• Ахмед ибн Сагид аш-Шырданы

• Надир ибн Исхак аль-Кушмани

• Таиб ибн Заидкул аль-Верхурали

• Зай-нулла ибн Ульмас аль-Калкани

• Габдулла ибн Амирхан аль-Верхурали

• Габдульмумин ибн Фаиз аль-Мшляви

• Ахтям ибн Бикмухаммед аль-Йармунчави

• Тимербек ибн Вильдан аль-Куганаки

• Габдульгафур ибн Габдульмазид аль-Уфави и другие.

География происхождения учеников Курсави свидетельствует о том, что передовые взгляды и идеи ученого распространялись на огромной территории от Казани до Верхнеуральска и от Астрахани до Уфы. Деятельность Габденнасыра Курсави и его учеников создала основу для дальнейшего культурного роста татарского народа, для появления таких выдающихся личностей, как Шигабутдин Марджани, Каюм Насыри, Хусаин Фаизханов и др.

Подготовил Сулейман Айдинов по материалам:

1. Идиятуллина Г.. Абд Ан-Насир Курсави (1776-1812) / Татарские интеллектуалы: исторические портреты /Сост. Р.М. Мухаметшин, Казань, 2005.,

2. Абдунасыр Курсави. Ал-Иршад лил-Гыйбад - Казань, 1999 – 150 стр.,

3. Жизнь и наследие Курсави / Информационно-аналитический сайт «Ислам в Российской Федерации»,

4. Ситдиков И. Иджтихад у Курсави в исламском фикхе / Сайт Российского исламского университета