Женский мусульманский платок в Казани

Что значит быть практикующей мусульманкой в большом российском городе? Хиджаб - это возврат к традиционализму или, напротив, новое проявление современности? На эти вопросы я и попробую ответить в рамках данной статьи. В основу ее легли порядка сорока интервью с мусульманками Казани (продолжавшиеся в среднем от одного часа до двух), анализ Интернет-изданий, прессы, научной литературы.

Путь мусульманки к исламу в современном российском городе имеет некоторые свои особенности, связанные, прежде всего с условиями жизни в мегаполисе, историческим контекстом 70-летнего государственного атеизма и национальным (в нашем случае татарским) фоном.

Начавшийся в 90-е годы процесс роста религиозности в среде татар Татарстана, в 2000-е годы становится особенно ощутимым. По данным петербургского социолога Эдуарда Понарина, до 25 процентов татар Татарстана (из 2 млн. проживающих в республике) в 2006 году регулярно совершают религиозные ритуалы (как минимум раз в неделю). Особенно активно сейчас молодое поколение, которое составляет большинство во всех 54 мечетях Казани. Особой активностью в исламской умме Казани выделаются мусульманки.

Говоря о платке и хиджабе, сразу стоит оговориться, что далеко не всегда "девушка в платке" - это "девушка в хиджабе". Дело в том, что хиджаб (арабское слово, означающее "преграда, завеса") - это не только платок, а весь внешний вид девушки, главное требование к которому заключается в том, чтобы она полностью скрывала голову и очертания фигуры, кроме лица и кистей рук. Такую одежду также называют "внешним хиджабом", поскольку существует еще и понятие "внутреннего хиджаба", как некоторого кодекса поведения, которого должна придерживаться любая девушка.

Очень часто девушки, которые носят платок, не всегда полностью соблюдают правила "внешнего хиджаба", позволяя себе некоторые отступления от канонической нормы. Например, некоторые молодые мусульманки надевают джинсы и тунику, которые подчеркивают их фигуру, а некоторые открывают шею и мочки ушей, чтобы носить украшения, что тоже является отступлением, не позволяющим называть их одежду хиджабом. Это признают и сами мусульманки. Таким образом, хиджаб становится некоторым идеалом, к которому надо стремиться.

Многие западные социологи, изучающие современных мусульманок в Париже, Стамбуле, Каире и других городах, прежде всего, обращают внимание на тот факт, что возрастание женской мусульманской активности в светских странах (как в европейских, так и в азиатских) связано не столько с воспроизводством традиционалистской исламской ортодоксии, сколько с актуализацией прав женщин и мультикультуралистским дискурсом, а также с попыткой выработать свой модернистский проект, который бы, не отрицая многие достижения демократии и гражданского общества, выдвигал новую (альтернативную) систему ценностей (культурную и моральную). Подобная оценка адекватна аналогичной ситуации в современной Казани. Большинство молодых мусульманок Казани воспитывались в светских, часто атеистически настроенных, семьях. Те модели поведения, которые прививались им с детства, не соответствовали ценностным представлениях исламской религии. Обычно их воспитание не создавало условий для появления мусульманской идентичности.

Более того, решение надеть платок нередко сопровождается конфликтом с родителями, социализация которых происходила совершенно в других условиях советского общества. Даже имея мусульманскую идентичность и соблюдая некоторые исламские обряды, представители старшего поколения видят в ношении платка излишний фанатизм и крайность.

Соответственно, путь в ислам на уровне практики оказывается путем самовоспитания, постоянной рефлексии относительно своего выбора и работы над собой. По-большему счету девушка "делает" из себя мусульманку. В этом процессе "делания" часто ключевую (если не сказать решающую роль) принимает одна практика: ношение головного платка.

Изучение биографий молодых мусульманок Казани позволяет говорить, что поворотным пунктом их жизненных историй оказывается факт надевание головного платка, который в итоге превращается в процесс постепенного комплексного изменения практик и образа жизни. Платок здесь оказывается дисциплинирующим фактором. Вот интересная в этом контексте цитата из интервью с одной из практикующих мусульманок:

"И в идеале должен пройти какой-то период, в продолжении которого ты постепенно отказываешься от обтягивающей одежды, ходишь без платка, как некоторый переходный период. Но моя практика показывает, что невозможно так ходить, когда вокруг столько искушений: в одежде, в развлечениях (те же клубы). Когда у человека нет преграды, то он всегда опускается: по одному шагу, постепенно. Для меня платок стал этой преградой. Я его воспринимаю как то, что удерживает. Ведь ношение платка ко многому обязывает".

При этом ключевым оказывается именно волевое решение поменять свою судьбу. В интервью мусульманки подчеркивают свое рефлексивное отношение к религии, акцентируя внимание на том, что к исламу они пришли самостоятельно и осознанно. Девушки подчеркивают, что решение принять ислам и надеть платок, - результат критического восприятия окружающей действительности, порождающий нежелание мириться с некоторыми его проявлениями, что, в свою очередь, ведет к поиску альтернативного способа существования.

Мусульманки относятся рефлексивно не только к своей биографии, но и к условиям, в которых живут: они критичны в отношении современной западной системы ценностей, настроены на актуальное включение в публичную сферу и социальную активность, на решение значимых проблем современности (алкоголизм, наркомания, кризис семьи, преступность и т.д.) и сами пытаются воздействовать на преобразование общества. Включаясь в решение современных проблем, они предлагают альтернативный модернистский проект, основанной на исламской системе ценностей.

Известная французская исследовательница Нилюфер Голе, описывая ситуацию с мусульманками современной Турции, пишет, что отличие современных мусульманок от западных женщин в том, что для последних характерно презентация своей женственности через заботу о своей одежде и теле, для мусульманок же важнее прикрыть свое тело под хиджабом, таким образом, противопоставляя "неприкосновенное тело" "эстетическому". Подобный культурный вызов - это результат отказа от многих ценностей западного общества, в такой же степени характерен и для мусульманок Казани. В виде примера приведу очень характерную цитату:

"…На меня сильно подействовали лекции в университет. Я помню, перед тем как надеть хиджаб, мы слушали курс по постмодерну. Мы много думали. Что делать нам? Мы с подругой слушаем и у нас одинаковое восприятие. Там нам рассказывали о человеке массовой культуры, о том, что представляет его мировоззрение. И ведь это все сплошное потребление! И вот ты это слушаешь и понимаешь, что хочешь от этого отказаться. И эти лекции по постмодерну показали нам, что от всего этого надо отказаться, так как это путь в тупик".

На самом деле, надев платок, мусульманка вовсе не оказывается затворницей как это принято считать. Парадоксом оказывается то, что ношение головного платка делает их еще более публичными.

Исламские атрибуты (особенно платок), как показало мое исследование, усиливают позицию мусульманок в публичной сфере, где они становятся заметными акторами, способными выдвигать серьезные требования и бороться за свои права. Девушки объединяются в группы с целью решения актуальных вопросов своей повестки дня. В частности, здесь можно упомянуть, что в 2003 году в течение полугода группа казанских мусульманок во главе с Зульфией Фатхуллиной и Альмирой Идиатуллиной добивалась права для всех мусульманок России фотографироваться на паспорт в платке. И в мае 2003 года Верховный суд России удовлетворил их ходатайство.

В 2006 году в Казани при Духовном управлении мусульман Республики Татарстан был создан Союз мусульманок РТ, который сразу развил активную деятельность. Помимо проведения регулярных съездов, организации женского конкурса исламской красоты и показа мусульманских мод, он участвовал в создании детского мусульманского садика, учредил Службу экстренной помощи разводящимся, запустил проект по профилактике алкогольной зависимости женщин, подал в Министерство труда республики список предприятий, которые отказывают мусульманкам в трудоустройстве из-за ношения ими платка, добился закрытия пивного бара, располагавшегося рядом с мечетью Кул-Шариф и т.д. Как мы видим, мусульманки берутся не только отстаивать свои права, но и активно включаются в решение современных социальных проблем.

Особенность описываемой в Татарстане ситуации заключается в том, что здесь часто ставится вопрос соотношения современной практики ношения мусульманского платка и татарской национальной традиции. В частности, как рассказывают мусульманки, многим из них приходилось сталкиваться с обвинениями в том, что они не соблюдают татарских традиций. Реакция на это бывает разной. Некоторые соглашаются с тем, что они не соблюдают татарскую национальную традицию, поскольку ислам для них не имеет национальных коннотаций:

"Ведь Коран на арабском написан, там описано как должна одеваться женщина. Ислам ведь у арабов первым появился.

Однако для большинства мусульманок Казани их религиозные практики являются выражением татарской национальной идентичности. В частности, казанские социологии Ирина Кузнецова-Моренко и Лейсан Салахутдинова, которые проводили опросы в столице Татарстана, отмечают, что девушки-мусульманки не приветствуют, как правило, межэтнические браки. На вопрос: "Как бы вы отнеслись к тому, что кто-либо из ваших ближайших родственников вступил в брак с представителем другой национальности?" первое место в их ответах заняла позиция: "Считаю такой брак нежелательным". Добавлю, что из сорока глубинных интервью, которые мне удалось провести с мусульманками, носящими платок в Казани, более тридцати (тридцать три) подчеркивают особое значение своей национальной идентичности. И когда в их адрес выдвигались обвинения в несоблюдении канонов татарской культуры, они доказывали, что для татар ношение женщинами платка и сокрытие тела является традиционной практикой. Мнение, что это было не так, на их взгляд, является поверхностным, поскольку, несмотря на отсутствие в старо-татарском языке слова "хиджаб", для татарской дореволюционной культуры была характерна форма женского костюма, которая мало чем отличается от современного хиджаба.

Кроме того, для этих девушек особое значение имеет татарский язык: они стремятся на нем говорить и хотят, чтобы их дети также его знали. Также важным оказывается, чтобы будущий муж был татарином.

Касаясь развернувшейся дискуссии о "традиционности" платка, хочу отметить, что действительно, несмотря на существование до революции 1917 года среди казанских татар такого женского головного убора как калфак, платок, как свидетельствуют этнографические данные, также имел большое распространение. В некоторых случаях он полностью скрывал волосы девушки, хотя во многих случаях они был видны - например, допускалось показывать косы.

Противники платка (называющие его хиджабом) апеллируют к сохранившимся фотографиям казанских городских татар конца XIX- начала XX вв., на которых татарки покрывают голову порой только миниатюрным калфаком, который, по сути, не скрывает их волосы. Однако если критически отнестись к этому источнику, то следует отметить, что в конце XIX- начала XX веках далеко не каждая татарка могла себе позволить фотографироваться, как с финансовой, так и, что особенно важно, с моральной точки зрения (в данном случае это связанно с тем, что в патриархальной среде сельских татар дореволюционной России далеко не каждая татарская женщина могла себе позволить фотографироваться). Поэтому большинство фотографий, на которые ссылаются противники хиджаба, изображают городских татарок из обеспеченных слоев и, что важно, принадлежавших к семьям татарских реформаторов и предпринимателей, то есть самой европеизированной части городской татарской среды. Финансовые и идеологические возможности данной группы стали причиной того, что фотографии с их изображением за указанный период встречаются значительно чаще.

По большому счету дискуссии о "традиционности/нетрадиционности" хиджаба для татар сейчас не имеют большого значения, так как хиджаб или платок уже стал частью татарской городской среды и в ближайшее время число девушек, носящих его, станет только больше. То есть это уже социальный факт, который интересен сам по себе.

Данис Гараев

магистр социологии

(Европейский университет в Санкт-Петербурге (Университет Хельсинки))