World Politics Review: Корни Арабской весны

Но что же стало причиной этого политического цунами? Ограничено ли оно арабским миром или может распространяться? Не секрет, что власти Москвы и Пекина внимательно следят за происходящим, выискивая любые указания на предреволюционную ситуацию в собственных странах.

Многие считают ключевой движущей силой революцией новые технологии социальных медиа. Однако и техника и программное обеспечение – это лишь инструменты. Безусловно, они помогли поднимать восстания, позволяя людям обходить фильтры, традиционно используемые для контроля над информацией, и организовываться без физического присутствия на собраниях, однако самого по себе их появления не было бы достаточно. Тем на Западе, кому нравится перспектива революций через Facebook, следовало бы понять, что сбрасывание с самолетов айфонов не годится в качестве простой и дешевой стратегии распространения демократии.

Кое-кто также указывает на роль телеканала Al Jazeera, привлекшего внимание к восстаниям. Считается, что освещение им революции в Тунисе помогло распространить Арабскую весну на другие страны легиона. Разумеется, это правда, но не стоит забывать, что Al-Jazeera вещает с 1996 года.

На деле политическое недовольство давно бурлило в арабском мире, иногда выплескиваясь в виде открытых восстаний, но не порождая таких потрясений, как те, которые мы наблюдаем. Почему восстание в Бенгази должно было пойти иначе, чем другие выступления против Муаммара Каддафи, неоднократно начинавшиеся на востоке Ливии и заканчивавшиеся провалом? Почему протесты на площади Тахрир не завершились таким же фиаско, как так называемые Facebook-протесты, проходившие в Египте раньше?

Чтобы выявить другие ключевые факторы, помимо названных выше, имеет смысл присмотреться к реальности за заголовками.

Начнем с того, что в таких странах, как Египет и Ливия, протестам предшествовало усугубление споров о наследовании власти. Попытки бывшего президента Египта Хосни Мубарака сделать своего сына Гамаля наследником престола вызвали недовольство в самых разных частях египетской структуры власти, и особенно среди военных. В Ливии соперничающие фракции возникли вокруг братьев Сеиф аль-Ислама Каддафи (Saif al-Islam Gadhafi) и Мутассима Каддафи (Mutassim Gadhafi), которые претендовали на роль наследников отцовской власти, причем старший Каддафи, в свою очередь, стравливал эти фракции. По всему региону элиты раскалывались по мере того, как слабели устоявшиеся режимы. Именно этот раскол в элитах дал в 2011 году революционным выступлениям шанс на успех, которого у них не было раньше. Некоторые перебежчики, перешедшие от Каддафи на сторону временного правительства, входили в ранее связанные с Сеифом аль-Исламом круги, которые выступали за либерализацию. В частности к таким фигурам относится бывший министр иностранных дел и глава внешней разведки Ливии Муса Куса (Musa Kusa), порвавший с режимом, когда тот решил использовать против участников протестов вооруженные силы. Рухнувшие режимы не были не только монолитными, но и – в последнее время – едиными в принципе.

Свою роль сыграл и рост коррупции. В какой-то момент хищничество лидeра и его окружения перестает казаться терпимым. В хорошие времена на определенный уровень коррупции люди могут смотреть сквозь пальцы. Однако экономический кризис последних лет не пощадил Ближний Восток, особенно Египет и Тунис. Клановый капитализм блокировал возможности для членов среднего класса. Как заметила Лейла Буазизи (Leila Bouazizi), сестра Мохаммеда Буазизи (Mohammed Bouazizi) – тунисского торговца фруктами, самосожжение которого в декабре 2010 года положило начало Арабской весне: «Людей, у которых нет связей и денег на взятки, унижают и оскорбляют, им просто не дают жить». Вдобавок все части общества, но особенно бедняки, серьезно пострадали из-за сильного роста цен на основные продукты питания. Собственно говоря, многие считают, что импульс для протестов в Египте, Тунисе и других странах, дали именно продовольственные цены, поднявшиеся за последние несколько лет до астрономических высот. Распространение мобильных телефонов сыграло меньшую роль.

Экономический кризис также повлиял на расчеты растущего числа молодых и образованных, которые не видят возможностей для продвижения вперед. Именно эти люди, чувствовавшие, что им нечего терять, были готовы не только протестовать, но и не отказываться от противодействия со старым режимом перед лицом начавшихся репрессий со стороны сил безопасности. Они не разошлись по домам после первых случаев насилия.

Именно это делает ситуацию в России после приговора, вынесенного Pussy Riot, особенно интересной. Приговор к двум годам лишения свободы явно направлен на то, чтобы повлиять на молодой российский деловой класс. В последние месяцы молодые российские предприниматели были настроены благосклонно к оппозиционным протестным движениям. Некоторые стали даже считать протест модным. Приговор панк-группе - это явный сигнал пересмотреть позицию: захотят ли эти люди пожертвовать своим образом жизни и возможностями, к которым они успели привыкнуть, ради того, чтобы принимать активные меры против правительства Путина? Однако такие расчеты имеют смысл только в работающей экономике, которая дает людям перспективы. Таким образом, в странах с мягкими авторитарными формами правления существует потенциальный спусковой крючок для недовольства: любой экономический спад в них способен породить политические волнения.

Однако определенная уязвимость проявляется и в более демократических системах. Массовые отключения электроэнергии, повергшие во тьму изрядную часть Индии, беспорядки на шахтах в Южной Африке, нарастающее в различных европейских странах недовольство мерами по экономии – все это симптомы возможных проблем, которые могут породить протестное движение. Один поразительный фактор, заметный повсюду от России до Соединенных Штатов, это размывание доверия. Простые граждане перестают верить, что действующие правительства и политики способны найти решения. Поэтому, хотя Арабская весна уникальна тем, что она действительно свергает правительства, она выглядит частью глобальной тенденции. Похоже, «дни потрясений» грозят любым режимам – как авторитарным, так и демократическим – по всему миру.

Николас Гвоздев – бывший редактор The National Interest, преподает в Военно-морском колледже США (The U.S. Naval War College), часто высказывается по вопросам внешней политики в печатных и электронных СМИ. Изложенные в статье взгляды представляют собой его личную точку зрения и не отражают позицию ВМС США или американского правительства. Его еженедельная колонка The Realist Prism» выходит в WPR по пятницам

World Politics Review, перевод ИноСМИ.ру