Почему Эрдоган выиграл выборы?

С позднего воскресного вечера журналистов, ученых, экспертов волнует один вопрос: что произошло за эти пять месяцев и почему политическая картина так кардинально изменилась?

Прежде всего важно понимать разницу между двумя процессами. Выборы 7 июня состоялись в обычной атмосфере и в абсолютно естественных условиях, возникших после того, как четырехлетний срок полномочий парламента подошел к концу. Досрочные же выборы 1 ноября прошли в необычной и даже из ряда вон выходящей политической обстановке. Это фундаментальное различие было продиктовано условиями, в которых протекал политический процесс от 7 июня до 1 ноября.

Чтобы увидеть прямую связь между этими условиями и выборами, было бы полезно вспомнить повестку дня Турции и риторику политических партий до дня голосования 7 июня.

Коррупция. Коррупционные скандалы 17/25 декабря 2013 года не сходили с уст оппозиционных партий, которые жестко и впечатляюще держали эту тему на повестке дня. Все они заявляли, что с приходом к власти они будут активно бороться с беззакониями и сделают все возможное, чтобы привлечь к суду политиков, имена которых фигурировали в этих скандалах. Тема борьбы с коррупцией стояла особняком даже в правящей партии. На это указывало то, что премьер-министр Давутоглу занял отличающуюся от президента Эрдогана позицию и даже делал заявления вроде «оторвем руки пусть бы и у брата».

Не позволить Эрдогану стать президентом

Президентская система и Эрдоган. Один из важнейших пунктов повестки дня выборов 7 июня — желание президента Эрдогана получить 400 депутатских мест для президентской системы (о чем он заявлял на митингах, в которых активно участвовал), а также политика других партий во главе с Демократической партией народов (ДПН) в духе «мы не позволим тебе стать президентом». Для ПСР превращение выборов в референдум о политической карьере Эрдогана было серьезным препятствием, а ДПН, впервые принявшая участие в выборах, смогла на основе этой риторики заручиться поддержкой разных групп.

Курдский вопрос. Несмотря на то, что по мере приближения выборов Эрдоган заверял, что «курдской проблемы больше нет», а «соглашения Долмабахче не существует» (условия реализации курдского мирного процесса, о которых представители ПСР и ДПН пришли к договоренности на встрече во дворце Долмабахче 28 февраля 2015 года, — прим.пер.), эта важнейшая тема последних трех лет активно использовалась на подходах к выборам 7 июня. Благодаря ей Партия националистического движения (ПНД), обвинявшая правительство в том, что оно идет на уступки Рабочей партии Курдистана (РПК) и ведет переговоры с террористами, смогла набрать 16,5% голосов. А то, что курдский мирный процесс был фактически прекращен, привело к прямо противоположной оценке этого вопроса на выборах 1 ноября.

«Где взять ресурсы»

Спор о том, где взять ресурсы. Конкретные экономические обещания, сформулированные в предвыборной декларации Республиканской народной партии (РНП) до выборов 7 июня, и попытки правительства во главе с ПСР объяснить, почему их претворение в жизнь невозможно, стали одним из главных плюсов на счету социал-демократической партии. Как только ПСР, известная своими актерскими способностями, попыталась пояснить несостоятельность этих обещаний вопросом «а где взять ресурсы?», она тут же создала негативный эффект. Но благодаря похожим обещаниям на выборах 1 ноября ПСР удалось отнять это превосходство у РНП.

Внешняя политика. Несколько месяцев, предшествовавших выборам 7 июня, стали для турецкой дипломатии одними из сложнейших. Как только к исходящим от Сирии и Ирака проблемам добавились решения ведущих стран и международных организаций в пользу признания геноцида армян по случаю 100-летней годовщины событий в Османской империи, ПСР фактически загнали в угол во внешней политике. А это стало одной из сфер, в которой оппозиционные партии пошатнули позиции ПСР.

Картина накануне выборов 1 ноября

Политическая картина на выборах 1 ноября характеризовалась куда более хаотичной обстановкой. Когда привычный ход предвыборного процесса 7 июня сменился незаурядной и ранее не виданной в Турции ситуацией, жесткие меры безопасности, которые параллельно с ростом террора и актов насилия становились все более интенсивными, послужили поводом для возникновения всеобщей атмосферы страха. Терроризм ИГИЛ, начавшийся в Суруче и достигший своего пика в Анкаре, глубокая боль и скорбь всей Анатолии на фоне терактов РПК, унесших жизни многих десятков, глубоко повлияли на психологическое состояние общества.

А в том, чтобы эта психология эволюционировала в политические последствия, велика роль не только Эрдогана и Давутоглу, но и близких к правительству СМИ. Вместе с тем политика, которую преследовали три оппозиционные партии и их лидеры, только способствовала успеху ПСР.

Кемаль Кылычдароглу (Kemal Kılıçdaroğlu). Лидер РНП, несмотря на изменившиеся условия, предпочел не сворачивать с выбранной им до 7 июня политической линии. Несколько притормозив предвыборную кампанию после теракта в Анкаре, Кылычдароглу не смог увидеть, что портрет позитивного лидера, который он пытался нарисовать, не находит отклика у народа, не привлекает ничьего внимания. А это привело к тому, что ПСР полностью завладела политической сценой и риторическим превосходством, и поэтому именно правящая партия сформировала общественное мнение.

Лидер, теряющий лицензию на занятие политикой

Девлет Бахчели (Devlet Bahçeli). С вечера 7 июня глава ПНД стал формировать образ лидера, теряющего лицензию на занятие политикой. Бахчели, который говорил «нет» на любую политическую формулу и создавал негативный образ в глазах общественного мнения и своих избирателей, постепенно ограничил пространство для маневра, доступное его партии. Когда ПСР начала военную борьбу с РПК, лидер ПНД утратил последний свой политический инструмент.

Селахаттин Демирташ (Selahattin Demirtaş). Обстановка, сложившаяся до выборов 1 ноября, сопровождалась необычными условиями и для ДПН, и для сопредседателей этой партии — Демирташа и Фиген Юксекдаг (Figen Yüksekdağ). То, что ПСР заявляла о конце мирного курдского процесса и даже отождествляла ДПН с РПК, ударило по образу «партии Турции», который Демирташ и его команда пытались создать на выборах 7 июня. И то, что за это время руководство ДПН не смогло четко и резко осудить террор, а его заявления только разжигали напряженность, подкрепило риторику ПСР и позволило правящей партии создать выгодный для них образ партии Демирташа.

Свободы и медиа-среда

Незаурядная обстановка, в условиях которой прошли выборы 1 ноября, и эффект психологии страха сузили пространство демократических свобод в пользу ПСР. Давление на независимые СМИ заметно усилилось (еще больше, чем в период до 7 июня), одним из важнейших событий в этом процессе стала атака на приближенные к «Джамаату Гюлена» институты. Пока три оппозиционные партии тщетно пытались достучаться до народа, СМИ, подчиненные ПСР, ставили народ перед выбором «или стабильность, или террор — насилие — хаос».

Без осознания влияния всех этих политических и психологических условий и той роли, которую они сыграли в успехе ПСР, невозможно найти ответ на вопрос: что изменилось 1 ноября?...

"Radikal", Турция, перевод ИноСМИ