О новом этапе противостояния Саудовской Аравии и Ирана

В этом контексте имела место поддержка афганских талибов-суннитов в противовес шиитам-хазарейцам, пакистанского диктатора Зия уль-Хака, давление в отношении шиитских комьюнити Аравийского полуострова. На руку саудитам был и санкционный режим, вводившийся против ИРИ. Его пик пришелся на 2012 год, когда, помимо прочего, Исламская Республика оказалась отключенной от международной системы банковских переводов SWIFT, лишилась значительной части доходов от энергоносителей и т.д. Однако, спустя 3 года, в июле 2015-го, ситуация изменилась, Иран заключил соглашение о своей ядерной программе с группой международных посредников 5+1, и значительная часть санкций со страны была снята. Это поставило Тегеран в достаточно выгодное положение перед саудовской монархией и ее союзниками и запустило новый этап их противостояния.

Значительная победа была одержана Исламской Республикой Иран на полях ОПЕК, где Эр-Рияду не удалось удержать Иран от фактического восстановления досанкционных объемов нефтедобычи. Теперь ИРИ добывает 4 млн. баррелей нефти в день, хотя ранее саудовские представители и руководство ОПЕК пытались уговорить ее ограничиться 3,6 млн., и намеревается увеличивать данный показатель. Это неудивительно, т.к. Саудовская Аравия и союзные ей монархии Персидского залива имеют все меньше возможностей сохранять повышенные объемы нефтедобычи при столь низких ценах на «черное золото». Если для Ирана безубыточная цена баррели нефти – 55,3 доллара за баррель, то у КСА – 79,7 доллара. Фактически, королевство спасает лишь громадный золотой запас, который, впрочем, тоже небездонный – с 737 миллиардов долларов в 2014 году он уменьшился до 555 млрд. в 2016-м.

Трудности в экономике КСА стремится снивелировать в политической плоскости. Это привело к беспрецедентному обострению противостояния Эр-Рияда с Тегераном. В начале осени они оказались перед лицом отрытых военных действий. Причиной конфликта стало предложение Верховного Лидера Ирана Али Хаменеи о пересмотре режима доступа к Мекке и Медине – расположенным на территории Саудовской Аравии священным для мусульман городам. В ответ муфтий КСА Абдель-Азиз аль-Шейх обвинил иранцев и шиитов в целом в неискренности в вере. Эти взаимные обвинения и угрозы стали особенно часты с начала прошлого года, когда в Саудовской Аравии казнили лидера местных шиитов – шейха Нимра. Тогда это привело к очень резким заявлениям Тегерана и разрыву дипломатических отношений последнего с Эр-Риядом и его союзниками – ОАЭ, Суданом, Бахрейном и Джибути. Осенний конфликт удалось перевести в дипломатическую сферу, однако напряженность осталась.

При этом позиции Саудовской Аравии в арабском мире за последнее время существенно ослабли. Она потеряла основных союзников – Пакистан и Египет, и не добилась военных успехов против шиитских повстанцев-хуситов в Йемене. Более того, положение ее осложнилось с потерей сирийской оппозицией Алеппо – цитадели сопротивления поддерживаемому Ираном и Россией Башару Асаду. В свете сложного и долгого, но в перспективе, как представляется, успешного штурма Мосула иракской армией, перспектива складывания «шиитского полумесяца», которого опасается Саудовская Аравия, замаячила с новой силой.

Ответом саудовского королевства стала попытка реанимировать идею «суннитского НАТО» - «Исламской военной коалиции для борьбы с терроризмом» (IMAFT), состоящей из 39 мусульманских стран. Примечательно, что приглашения в этот военный блок, созданный еще в декабре 2015 года, получили практически все мусульманские государства, за исключением Ирана, Ирака и Сирии, что ясно говорит о его направленности. Борьба с терроризмом IMAFT – не более, чем прикрытие, ведь не для кого не секрет, что ряд входящих в союз стран практически открыто этот самый терроризм поддерживают, спонсируют и защищают по дипломатическим каналам. Организация выглядела мертворожденной с самого своего появления - слишком уж разными были цели входивших в нее, например, Саудовской Аравии, Пакистана и Египта. Однако на днях стало известно о приглашении на пост главнокомандующего вооруженными силами IMAFT бывшего начальника штаба сухопутных войск Пакистана генерала Рахила Шарифа – высокопоставленного и опытного военного деятеля. Это может серьезно усилить «военную коалицию». В то же время имеет место декларируемая неосведомленность пакистанского министерства обороны о новом назначении генерала и его решении, что изрядно запутывает картину. По информации окружения самого Шарифа, он действительно ведет переговоры о новом назначении, но уже выставил IMAFT ряд условий, главным из которых можно назвать приглашение в блок… Ирана. Это вряд ли соответствует планам саудовских политиков, однако великолепно объясняет возникшую заминку.

Еще одним штрихом к активизации ирано-саудовского обострения является недавняя смерть настоящего тяжеловеса иранской политики, аятоллы Али Акбара Хашеми-Рафсанджани. Этот деятель, ранее занимавший пост президента страны, являлся одним из самых активных лоббистов потепления отношений с Саудовской Аравией. Эту смерть по значению для мира на Ближнем Востоке эксперты сравнивают с уходом в мир иной саудовского короля Абдуллы два года назад. Именно в годы президентства Рафсанджани, благодаря его личным отношениям с покойным саудовским монархом, Тегеран и Эр-Рияд возобновили дипломатические отношения. Именно он начал эпоху нормализации взаимодействия двух стран, которая продолжилась при его преемнике Мохаммаде Хатами. На занимаемом в последние годы жизни посту главы Совета по целесообразности Рафсанджани по возможности пытался поддерживать достигнутый баланс, так как считал важным поддержание отношений Ирана с соседями на самом высоком уровне. Стоит отметить, что Хашеми-Рафсанджани даже посещал Саудовскую Аравию – в 1998 году, например, он пробыл в королевстве целых 10 дней. Бывший президент стремился к устранению противоречий между шиизмом и суннизмом, к сближению этих двух исламских течений. В 2007 году аятолла появился в эфире катарского телеканала «Аль-Джазира», где побеседовал с известным суннитским проповедником Юсуфом аль-Карадави. Однако определяющего влияния на ухудшение саудовско-иранских отношений последнего времени Рафсанджани не имел. Тем не менее, его смерть – это потеря важного, опытного и перспективного посредника.

Ирано-саудовские отношения все более ухудшаются, а градус напряженности между странами увеличивается. Это объясняется усилением иранских позиций после ядерной сделки 2015 года, военными и политическими успехами Тегерана на Ближнем Востоке с одной стороны, и отчаянными попытками Эр-Рияда, включая в игру все новых участников, и задействуя громадные финансовые ресурсы, изменить ситуацию – с другой. Скорее всего это противостояние сохранится надолго, учитывая, что ИРИ на данный момент возглавляется одним из самых умеренных правительств за всю ее историю, а к Саудовской Аравии в ее давлении на Тегеран может в большей, чем ранее, степени присоединиться США во главе с президентом Трампом, более скептично, чем его предшественник, настроенным в отношении к иранскому режиму. И если военные действия на территории региона на их нынешнем этапе имеют некоторые шансы на прекращение, то поляризация и политическое соперничество ИРИ и КСА – скорее всего, надолго.

Антон Евстратов - преподаватель кафедры Всемирной истории и зарубежного регионоведения Российско-Армянского (Славянского) университета (г. Ереван), кандидат политических наук

politcom.ru