Как в Иране относятся к разрыву с Саудовской Аравией

Реакция иранцев на происходящее парадоксальна. Никто не одобряет нападение на посольство, считая его постановкой местных спецслужб. Но большинство жителей Ирана одобряют разрыв связей с саудовским королевством: «Ну наконец-то весь мир поймет, что мы — не эти сумасшедшие арабы!»

Мученик ан-Нимр

Шейх Нимр Бакир Амин ан-Нимр — значимая фигура среди шиитов Саудовской Аравии. В свое время он 10 лет учился в Иране и Сирии. Вернувшись на родину, стал выступать против дискриминации по религиозному признаку (читай — дискриминации шиитов). Да еще и агитировал за проведение конституционной реформы в королевстве. Настолько активно, что его несколько раз арестовывали и в конце концов казнили «за разжигание розни и разрушение национального единства». Казнь состоялась 2 января, дав толчок последующим событиям.

Несомненно, простые иранцы шейху симпатизируют — в Иране уважают мучеников за веру. Но задаются вопросом: как он вообще выжил в Саудовской Аравии столь долгое время (с 2004 года шейх вел работу в Восточной провинции, участвовал в демонстрациях)? Ясно, что его пребывание в Иране не прошло даром и, вероятнее всего, именно Иран спонсировал его деятельность в Саудовской Аравии.

То, к чему призывал шейх, кажется логичным с западной точки зрения: свобода вероисповедания — неотъемлемое право каждого человека. Но иранцы тут видят другую сторону медали: открытая поддержка шиитов в религиозном суннитском королевстве есть расшатывание самих основ его государственности. Что сделали бы в Иране с суннитским проповедником, явившимся в страну и открыто призывающим к изменению основ режима? Пожизненное заключение стало бы самым мягким вариантом наказания.

Нельзя же бить людей

Весть о казни шейха вызвала у иранцев возмущение. Прошли стихийные демонстрации в крупных городах. Стоит, правда, отметить, что в Иране без пускай негласного, но разрешения правительства любая демонстрация мигом прекращается. В данном случае тысячи людей спокойно кричали «Смерть режиму Аль Саудов!» на улицах и площадях. А в Тебризе радостно маршировали, ругая саудитов и размахивая в воздухе автоматами Калашникова. Что напрямую противоречит иранской Конституции, которая разрешает мирные демонстрации, но в категорической форме запрещает наличие у демонстрантов любого оружия.

Во время нападения на саудовское посольство в Тегеране полиция некоторое время стояла в стороне. Справедливости ради скажем, что «коктейли Молотова» летели в пустое помещение. Все сотрудники успели заранее эвакуироваться из здания. «Возмущенный народ» выбил двери и разнес несколько помещений — не забыв сфотографироваться рядом с бездействовавшими полицейскими с дубинками. Селфи на фоне разгромленных посольств в Тегеране нынче в тренде.

Кого мы видим на этих селфи? Бородатые ребята, чьи лица не испорчены избытком образования. Типичные представители басиджей — народного ополчения, являющегося частью Корпуса стражей исламской революции. Большинство столичного населения не очень-то их жалует. И уж тем более не пойдет атаковать посольство в такой компании. В Тегеране даже таксисты интересуются политикой достаточно, чтобы понимать: так международные вопросы не решаются. Иранцы оценивают случившееся однозначно: нападения на посольство в Тегеране и консульство в Мешхеде — это провокация Корпуса стражей, которая еще аукнется Ирану.

В самом деле, с точки зрения общественного мнения до атаки на дипломатические учреждения Иран находился в весьма выгодном положении. Саудовская Аравия проявила себя не лучшим образом. Едва ее представителя назначили главой Комитета ООН по правам человека (что само по себе анекдотично), как в стране казнили 47 человек, включая мирного религиозного активиста. Самое время иранцам разразиться пламенной речью в защиту прав единоверцев и призвать ООН к ответу. Война дипломатическими средствами была бы куда эффективнее. Но, увы, теперь у самих рыльце в пушку.

Почему бездействовала полиция? Стражи порядка вмешались только под конец, чтобы отжать толпу за пределы посольства и погасить распространявшийся пожар. Шеф тегеранских полицейских дал до боли трогательный ответ: «Что мы могли поделать? Нельзя же бить людей…». Иранцы мгновенно припомнили, с какой силой и жестокостью та же полиция (не без помощи Корпуса стражей) подавляла народные волнения в 2009 году. И как точно так же, со стороны, наблюдала за погромом британского посольства в 2011 году, а еще раньше — за действиями басиджей, когда те выкидывали из окон общежития Тегеранского университета студентов-оппозиционеров. Сам факт нападения на иностранное посольство волнует сегодня иранцев куда меньше, чем то, что одни жители Ирана равнее других.

Часть властей предержащих осудила погром, но зачинщики так и не наказаны. Даже те, кто не постеснялся открыто выложить свои фото из посольства в инстаграме.

Борьба за Совет экспертов

Образованные иранцы считают нападение на посольство провокацией не столько против Саудовской Аравии, сколько против относительно открытого Западу президента Рухани и иранских центристов (так называемых сторонников языка дипломатии). Приближаются выборы: и парламентские, и в Совет экспертов. В тот самый Совет экспертов, который избирается раз в восемь лет и чья основная функция — назначение нового верховного лидера Ирана после смерти или отстранения старого. Аятолле Хаменеи скоро исполнится 77 лет, так что за восемь лет может произойти всякое.

Важность присутствия центристов (и тем более реформистов) в этих органах сложно переоценить. Популярность Рухани, связанная с удачной ядерной сделкой с Западом, позволила бы ему провести максимум близких людей в парламент и в Совет экспертов. Даже сильное меньшинство приверженцев Рухани в этих учреждениях потенциально способно полностью изменить баланс власти в стране и будущее Ирана. Но нападение на посольство может поколебать народное доверие, продемонстрировав, что президент не полностью контролирует внутреннюю политику государства. Да и для других стран атака на дипломатические учреждения – тревожный знак. Если дипломатов не пожалели, разве пожалеют бизнесменов и инвесторов?

При этом в иранском обществе сильно сомневаются, что за атаку на посольство отвечает непосредственно верховный лидер аятолла Хаменеи, хотя Корпус стражей и находится в его прямом подчинении. Да, он не осудил случившееся напрямую во время двух своих последних выступлений. Да, он неоднократно высказывался, что «нельзя позволить, чтобы в парламент и Совет экспертов через крохотную дырочку просочилась зараза, которая в дальнейшем, когда меня с вами не будет, заставит нашу страну свернуть с истинного пути». Тем не менее его внешнеполитические решения в последнее время отличаются взвешенностью и продуманностью – та же ядерная сделка без одобрения Хаменеи была бы невозможна. На открытую провокацию он бы не пошел.

Получается, Корпус стражей поворачивается против собственного создателя? Кое-кто в обществе полагает, что дела обстоят именно так. За последние годы Корпус стражей (вернее, созданные под его крылом организации) обрел огромную власть и богатство. Растущая популярность Рухани не может их не пугать, а смерть ан-Нимра задала нужный эмоциональный тон для раскачки их приверженцев из басиджей. Долгосрочные внешние проблемы Ирана в данном контексте Стражей революции не волнуют вовсе.

Теперь, конечно же, аятолла Хаменеи не станет искать виновных и даже называть их действия ошибкой. Ведь сделанного не воротишь. А признав одну ошибку Стражей, ему придется ответить и за ряд других, куда более серьезных. Но разница между ним и новыми, тайными игроками значительна: аятолла Хаменеи, опасается проникновения «западной заразы» потому, что считает это защитой интересов Ирана, в то время как «новых Стражей» волнует только сохранение статус-кво: их власти и возможности обогащения.

Выбор США

Нападение на посольство и консульство вызвало закономерную реакцию: разрыв дипломатических отношений Саудовской Аравии с Ираном. Примеру саудитов последовала и часть других арабских стран, находящихся в сфере их влияния: Бахрейн, Кувейт, Катар, Судан, Джибути. ОАЭ понизили уровень дипломатического представительства.

С самой Саудовской Аравией экономические связи у Ирана никогда не были особо значимыми. Однако понижение статуса дипотношений с ОАЭ уже грозит иранской экономике проблемами. Не стоит недооценивать и то, как важен для Ирана Катар – две страны совместно разрабатывают крупное газовое месторождение и всегда были хорошими партнерами. То есть иранцы получили очередной удар по и без того нездоровой экономике.

При этом мировые СМИ вновь заговорили об извечном, тлеющем конфликте между суннитами и шиитами. Но сами иранцы не склонны рассматривать очередной виток холодной войны с Саудовской Аравией как проявление религиозных расхождений. Скорее речь идет о длительных разногласиях между персами и арабами.

Саудовская Аравия в теории, как и Иран, живет по законам шариата. Но иранцы считают, что на деле в Саудовской Аравии царит темное средневековье, что саудовский ислам и не ислам вовсе, не суннизм, а «ваххабизм», и вообще: «Как можно было целой стране дать название одного клана?»

Иранцы знают, что в Европе про их собственную страну рассказывают страшные сказки. И сами всегда не прочь распространить очередную страшилку — про Саудовскую Аравию. Мол, саудовское королевство — дикая страна, где головы и руки рубят налево и направо, где женщинам запрещено водить машину, носить высокие каблуки, голосовать (недавние выборы, на которых голосовали и женщины, многие считают фарсом) и вообще высовывать нос из-под чадры. Мужчины же поголовно вовлечены в распространение и спонсирование мирового терроризма и тайно поддерживают Израиль (страшный грех!). Именно благодаря такому отношению к Саудовской Аравии иранцы сегодня солидарны с правительством и не переживают о разрыве отношений с саудитами.

Иранцы всегда очень болезненно относились к тому, что остальной мир считает именно их страну воплощением исламского фундаментализма, не обращая внимания на гораздо более радикальные практики в Саудовской Аравии. И они надеются, что этот разрыв поможет им подчеркнуть разницу между арабами и персами. Ведь в Иране — культура, мировое наследие, научные исследования и развитая политическая система, а в Саудовской Аравии — племенной строй, запутанная королевская иерархия и нефтедоллары при полном отсутствии собственных достижений.

Иранцев безумно обижает и расстраивает, что весь связанный с исламом негатив ассоциируют с Ираном, вешая на страну ярлык террористов, хотя, к примеру, после 9/11 было доказано, что практически все участники и организаторы имели саудовское гражданство. Точно так же уже всем ясно, что ИГИЛ во многом существует на саудовские деньги, но граждане королевства свободно передвигаются по миру, а для иранцев введены жесткие ограничения на получение виз.

Сейчас иранцы надеются переломить этот подход, и для таких надежд есть основания. Невнимание Запада к сомнительным делам Саудовской Аравии во многом объяснялось тесным союзом королевства с США. Но времена меняются, и водить дружбу с Саудовской Аравией становится крайне неудобно. Дешевую нефть США научились добывать сами. Законы политики говорят о том, что все яйца в одну корзину складывать не стоит, тем более на исторически нестабильном Ближнем Востоке. Медленно, но верно Штаты начинают сближение с Ираном — разумеется, всячески уверяя Саудовскую Аравию в своей любви и преданности. Но политический адюльтер США прекращать не намерены. Сами иранцы внутренне куда больше готовы к диалогу с Америкой (пусть на официальном уровне об этом даже думать не смеют), чем с саудовскими единоверцами.

Главное, чтобы война из холодной не переросла в горячую, но иранские политологи предпосылок для этого не видят: дипломатические отношения между странами разрывались уже не раз и при куда более трагичных обстоятельствах. Время покажет, решатся ли Штаты сменить своего основного союзника на Ближнем Востоке. Но уже ясно, что такую перемену Иран постарается использовать по максимуму. Иранцы хотят доказать миру: уж мы-то знаем, как надо жить и строить международные отношения, в отличие от этих «арабов, питающихся саранчой и ящерицами».

Марьям Хамеди — иранский журналист, политолог (имя изменено), Тегеран, перевод ИноСМИ