Голос России: Западные СМИ о Сирии: факты или пропаганда?

Посоревноваться с западными коллегами в деле пропаганды могут разве что журналисты катарских и саудовских СМИ, все чаще берущие на вооружение не агрессивную риторику времен арабо-израильских войн, а более "объективные" западные методы. Эти методы помогают ненавязчиво подтолкнуть читателя или зрителя из США, Европы или арабского мира к нужным выводам.

Какие же выводы считаются нужными? В сирийской ситуации мы имеем дело с особой пропагандой – с информационным оформлением "смены режима". Вот определение, которое дал этому типу пропаганды современный исследователь – Грег Саймонс, научный сотрудник Национального исследовательского центра по кризисному менеджменту (Стокгольм).

Он пояснил: "В случае regime change мы имеем дело с пропагандой, которая пытается использовать особенности эмоционального восприятия событий большими массами людей для оправдания внешней интервенции или "спонсируемой" смены режима".

Рассмотрим основные методы такой пропаганды и то, каким образом они прилагаются к сирийской ситуации.

1. Подмена фактов замаскированными под факты мнениями.

   Грег Саймонс отмечает, что именно этот метод является в современной антисирийской пропаганде основным. Неопровержимый факт – гибель не менее 12 тысяч людей в гражданском конфликте в Сирии – подается в западных и катарских СМИ в таком виде, как будто жертвами являются одни только члены вооруженной оппозиции и сочувствующие им мирные граждане.

   Саймонс отмечает, что это один из старейших пропагандистских приемов – разделение жертв на "достойных" и "недостойных", в той или иной мере заслуживших свою печальную судьбу. Так, сразу после убийства гражданского населения в Хуле западные дипломаты заявили, еще не побывав на месте событий, что людей убили солдаты и что правительственные силы "наследили" на месте преступления.

   Это мнение подавалось в западных СМИ как факт ("убийство сирийским правительством мирных граждан в Хуле"). Потом вместо армейской версии стала доминировать версия о проасадовском ополчении (шабихе) – и опять эта версия подавалась как факт.

   Когда же в июне в результате взрывов, нацеленных и на здания сил безопасности, и просто на гражданские объекты, в Дамаске за один день погибло 55 человек, включая шедших в школу детей, западные СМИ вдруг затруднились с "авторством" этого взрыва. Они писали, что якобы неясно, какая из сторон конфликта подкладывает взрывчатку.

   При описании этих преступлений, которые в любой западной стране были бы тотчас же названы терактами, западные СМИ и политики умышленно избегали прилагательного "террористический". Почему? Да потому, что эти факты противоречили бы упорно внушаемому западному обществу мнению о ситуации в Сирии как противостоянии маленького, но храброго Давида (оппозиции) ужасному государственному Голиафу.

   Порой нужное мнение поддерживается за счет того, что реальные факты излагаются в выгодном для этого мнения порядке. О взрывах в Дамаске британская The Daily Telegraph писала: "По сообщению оппозиции, сотни людей были замучены до смерти в зданиях, управляемых сирийской спецслужбой, которая называется "Мухабаррат". В качестве акции возмездия повстанцы атаковали здания "Мухабаррата" по всей стране".

   Далее автор статьи в The Daily Telegraph исходит из истинности именно такой причинно-следственной связи событий, хотя стопроцентной уверенности в ней нет. В парижской Le Figaro, например, много сообщений о том, что взрывы в Сирии готовят "специалисты" из соседнего Ирака и из Ливии. Как у иностранцев, есть ли у этих взрывников повод и право (хотя бы моральное) "обижаться" на сирийские спецслужбы таким страшным образом?

   Мнение об оппозиционном Давиде и государственном Голиафе защищается в западных СМИ так активно и откровенно, что альтернативные мнения как бы приглушаются, и это подводит нас к следующему методу, обозначаемому современным исследователем Магедой Шабо как "подмена карт".

2. "Подмена карт", или активная подача одного из существующих мнений с одновременной дискредитацией альтернативных позиций.

   Самым наглядным примером подавления или дискредитации противостоящего "мейнстриму" мнения является пренебрежительное отношение западных СМИ к позиции России в сирийском вопросе. Москва обычно представляется как "самый верный союзник Асада". Именно так – Асада, а не Сирии. И это при том, что критика в адрес сирийского президента звучала из уст российского министра иностранных дел не раз, а позиция России в сирийском кризисе весьма нюансирована и включает подталкивание Дамаска к диалогу с оппозицией.

   Подавая мнение России как заранее предвзятое в пользу Асада, а самого Асада исключительно как "жестокого диктатора", пресса и политический класс США и ЕС дискредитируют это мнение. Более того, любое, пусть даже и частичное согласие с этим мнением квалифицируется как предательство высоких принципов и правды. Настоящим "шедевром" в этом плане является начало статьи в The Washington Post Пола Вулфовитца, бывшего заместителя министра обороны США в 2001-2005 гг.

   "Самая лестная для Кофи Аннана версия его действий – это версия о том, что он пошел на сделку с дьяволом в лице российского лидера Владимира Путина для определенной цели, - написал Вулфовитц. – Цели, состоящей в том, чтобы лишить жестокого сирийского диктатора Башара аль-Асада его власти. Но Россия не проявила серьезного подхода к делу вытеснения Асада".

   Тот факт, что Вулфовитца называют одним из главных архитекторов вторжения в Ирак в 2003 году, должен напомнить читателю, что автор статьи – не новичок в пропаганде. Только в 2002-2003 гг. Вулфовитцу нужно было выдать свое мнение о наличии у Ирака оружия массового поражения за факт. Это нужно было, чтобы получить повод для вторжения в Ирак.

   Теперь цель Вулфовитца другая – дискредитировать мнение России. Потому что сейчас именно мнение России является одним из последних тормозов, сдерживающих все более активные методы вмешательства иностранных держав в сирийский конфликт.

   Интересно, что и в американской прессе, и в западноевропейских изданиях, и на "Аль-Джазире" периодически появляются "утки" о том, что Россия якобы резко поменяла свою позицию в сирийском вопросе, "сдав" Асада. Подсознательно и это действует на читателя – даже если сообщение не подтверждается, у него возникает впечатление, что Россия за Асада "держится", а значит – она крайне необъективна в сирийском конфликте.

   Так подспудно людям внушается мысль о правоте "друзей Сирии", чье мнение выдается за мнение большинства, а значит – скорее всего верное. Но это уже следующая пропагандистская тактика, называемая по-английски bandwagon (так назывались в девятнадцатом веке в США повозки с музыкантами, которые кандидаты на выборах использовали для привлечения избирателей).

   Смысл этой тактики в том, чтобы призвать аудиторию присоединиться к большинству, которое просто не может быть неправо. Итак, вот он, третий метод пропаганды.

3. Призыв присоединиться к мнению большинства.

   Исследователь Магеда Шабо отмечает, что технология bandwagon часто используется в рекламе ("пять тысяч удовлетворенных клиентов не могут ошибаться", "все звезды носят "Прадо" и т.д.).

   В случае с Сирией технология bandwagon используется в основном для пропагандистского давления на Россию, представляемую как упрямый "консерватор", не желающий присоединиться к мудрому решению большинства и выбрать "новую форму правительства" для Сирии. В выступлениях западных политиков повторяется мантра о том, что "Россия должна оказаться на правильной стороне истории" (под "правильной" стороной подразумевается, естественно, сторона большинства – та, на которой стоят США и ЕС). В последний раз эту формулу повторил министр иностранных дел ФРГ Гидо Вестервелле перед своим недавним визитом в Москву.

   При этом как-то упускается из виду, что даже в недавней истории большинство, включая США и ЕС, совершало ужасные ошибки, оказываясь как раз на неправильной стороне истории. Достаточно вспомнить вторжение в Ирак, которое теперь The New York Times называет "безумием", или уверенность НАТО в том, что в Афганистане альянс не столкнется и с малой толикой тех проблем, которые испытала на себе советская армия в восьмидесятые годы. Теперь странам, которые поддались стадному инстинкту и технологии bandwagon, приходится дорого платить за свою доверчивость.

4. Навешивание ярлыков и создание образа врага.

   По мере того, как ситуация в Сирии развивается не по тем сценариям, которые разрабатывались в Вашингтоне и Брюсселе (а там, очевидно, ожидали быстрого падения режима и миссию Кофи Аннана воспринимали как переговоры не о мире, а о капитуляции одной из сторон), западной прессе становится все труднее заглушить голоса скептиков в собственных рядах.

   По мере того, как борьба затягивается, тон становится все агрессивнее, при этом вина вольно или невольно взваливается на изначально выбранных "плохих парней" - на режим Асада и на якобы слепо поддерживающую его Россию. Это проявляется даже во все менее и менее нейтральных, все более пропагандистских определениях, которые даются действующим лицам сирийской драмы.

   Испанская El País, например, так определила сирийское проправительственное ополчение "Шабиха", состоящее в основном из представителей религиозного течения мусульман-алавитов: "преступные элементы, нанятые режимом". Британские газеты называют алавитов "сектой". Из "Шабихи" делают пугало, подобно тому как делали его и из аналогичного суданского ополчения "джанджавидов". Непонятное арабское слово плюс какая-то там секта и быстро создаваемый негативный имидж размахивающих оружием психопатов – и образ врага готов.

   Но вот беда: западное общество не готово с этим самым врагом воевать, и в этом есть "вина" все той же западной прессы. С самого начала режим Асада представлялся как слабый, держащийся только на насилии. Ему якобы противостояли прекрасные люди, которые просто хотят жить так же, как свободные граждане на Западе. Утверждалось, что эти люди составляют большинство.

   За моральную или в крайнем случае финансовую поддержку этих людей западному обывателю предлагалось его же собственной пропагандой приятное чувство принадлежности к "демократическому сообществу", к "свободному миру". Западного читателя не предупредили ни о наличии в рядах оппозиции исламистов, ни о звериной жестокости некоторых "благородных повстанцев".

   Не предупредили его и о возможных расходах, а то и людских потерях, связанных с интервенцией. В итоге сейчас, когда прежняя благостная картина трещит по швам, пропагандисты все чаще работают уже не на позитиве, а на негативе – на чувстве страха.

5. Страх – король пропаганды

   Главная "страшилка", которой западного обывателя склоняют к принятию интервенции в Сирии, - это "распространение сирийского конфликта за пределы страны" (выражение парижской Le Monde). То есть перенос боевых действий в Ливан, Турцию, а там и до Европы недалеко. Мол, при такой перспективе выбирайте: или вооруженная интервенция сейчас, или война в Европе или на ее ближних подступах потом (у пропагандистов этот прием называется "метод меньшего из двух зол").

   При этом не уточняется, кто же принес этот конфликт на сирийскую территорию. И не удивительно: даже во французской Le Figaro в "конфиденциальной" Интернет-рубрике для подписчиков не делают секрета из того, что взрывы в Дамаске устраивают нередко взрывники-сунниты из соседнего Ирака, овладевшие этим мастерством в дни американской оккупации и суннито-шиитской гражданской войны.

   То есть конфликт в Сирии – это на самом деле "перелив" (spillover) иракской войны, которую начали, извините, США и Великобритания в 2003 году. Выходит, западные страны без конца борются с "переливами" ими же начатых войн. В Сирии они борются с "переливом" иракской войны, в Ливане будут бороться с переливом сирийской.

   Этот метод не нов: в свое время президент Линдон Джонсон, чтобы оправдать жертвы, связанные с вьетнамской войной, пугал американцев "эффектом домино": якобы после победы во Вьетнаме коммунисты всей Юго-Восточной Азии объединятся, и китайско-вьетнамская "красная буря" пронесется над всей Азией. Это была прямая ложь: китайские и вьетнамские коммунисты оставались националистами, и после вывода американских войск из Вьетнама Китай и Вьетнам даже от души повоевали в конце семидесятых.

   В случае с Сирией в ход идут все виды пропаганды – и старая, и новая, и позитивная ("выберите правильную стороны истории"), и негативная (страхи). Общее у этих методов одно: информация распространяется не ради информирования западной аудитории, а ради пропаганды. То есть, по определению исследователя масс-медиа Филиппа Тейлора, "с целью достичь определенных целей, которые выгодны организаторам пропагандистского процесса". В данном случае эта цель – смена режима в Сирии и вытеснение России и Ирана из этой части Ближнего Востока.

«Голос России», Дмитрий Бабич