Голос России: О чем боится говорить Европа

"Мы имеем дело с террористической группой, представляющей серьезную опасность", – заявил прокурор Парижа Франсуа Моленс. На след подозреваемых французские спецслужбы вышли в результате расследования совершенного в сентябре нападения на магазин кошерных товаров в городе Сарсель. Власти заявили, что экстремисты не приезжают из-за рубежа. Они – продукт французского производства.

Эксперты, со своей стороны, подчеркивают, что объектом ненависти этих доморощенных экстремистов давно стали не только евреи, но европейцы вообще. Один из лидеров французской правой партии "Союз за народное движение" Жан-Франсуа Копе недавно спровоцировал политическую бурю, признав, что коренные французы становятся жертвой расизма со стороны иммигрантов из бывших колоний.

В книге "Манифест в поддержку правых" Жан-Франсуа Копе пишет: "Отдельные личности, иногда имеющие французское гражданство, презрительно относятся к французам, которых они называют "галлами". Причина – другая религия, другой цвет кожи и другое происхождение". Политик признаёт, что, употребляя термин "расизм, направленный против белых", он нарушает табу, однако делает это осознанно, так как молчание на этот счет только увеличивает страдания его соотечественников.

Книга Жан-Франсуа Копе вызвала во Франции широкую общественную полемику. Левые, очевидно, приняли его идеи в штыки. Так, например, в антифашистской организации SOS Racisme Копе обвиняют в том, что он "закладывает основы альянса с Национальным фронтом". Между тем один из участников дискуссии, адвокат и публицист, президент-основатель "Адвокатов без границ" Жиль-Уильям Голднадель заявил, что так называемый расизм против белых придумали вовсе не нынешние правые.

Проблема вызревала давно, но до сих пор была окружена, так сказать, завесой молчания. У Голднаделя есть этому объяснение: Вторая мировая война и холокост привели западные умы в замешательство, так как эти преступления были совершены белыми людьми во имя белой расы. В результате все это породило нечто вроде ненависти западного человека к самому себе и открыло путь для того, что Голднадель называет "нездоровой любовью к отличиям". Другими словами, белого человека бросило из одной крайности в другую. Сначала он необоснованно считал себя выше других, а затем начал считать себя ниже. "Другой непременно лучше меня, я – худший из всех", – говорит себе западный человек. Если "другой" - лучше, то он никак не может быть расистом. Западный человек – это единственный угнетатель, тогда как "другой" – обязательно жертва. Голднадель приводит в пример призыв поп-дивы Мадонны голосовать за Барака Обаму, "потому что он черный и мусульманин".

"Такова профессиональная антирасистская догма, которая возникла на рубеже 1970-х годов. Этот набор готовых идей привел к предательству настоящих идеалов борьбы с расизмом профессиональными антирасистскими ассоциациями, которые зачастую находятся под контролем ультралевых. А эти люди – слепцы: они видят только западный расизм, который, разумеется, на самом деле существует, и закрывают глаза на равнозначный ему восточный расизм"

- заключает французский политик.

И он не одинок. Два года назад член Социал-демократической партии Германии Тило Саррацин опубликовал скандальную книгу "Германия самоликвидируется", в которой описал проблемы иммигрантов. После этого ему пришлось покинуть совет директоров Немецкого федерального банка из-за обвинений в расизме.

По мнению Саррацина, мигранты-мусульмане даже во втором и третьем поколении в большинстве своём не могут, да и не хотят интегрироваться в немецкое общество. А вот об иммигрантах из Восточной и Южной Европы Саррацин, напротив, довольно высокого мнения. В итоге германский политик делает вывод, что из-за постепенного изменения этнического состава населения страны падает его общий интеллектуальный уровень.

Вот фрагмент интервью Тило Саррацина корреспонденту "Голоса России" Кире Калининой:

- Феномен, который я описываю в своей первой книге, не ограничивается Германией: он существует и во Франции, и в Англии, и в Швейцарии, во всей Европе. Но в целом я отметил низкий уровень самосознания немцев, и это, скорее всего, связано также и с прошлым.

– Вы говорите о проблеме именно тех иммигрантов, которые не интегрируются в общество, а не о мультикультурализме в целом?

– Я не имею ничего против мультикультурализма: я с удовольствием ем итальянскую еду, пью русскую водку и слушаю русских композиторов. В Берлине проживает много русских. И смешение народов и культур происходит испокон веков. Но те, кто приезжает в другую страну, должны жить по правилам государства, в которое они приехали, влиться в общество. Когда они этого не делают, возникают проблемы. Уверен, что похожие проблемы есть и в России.

– В Европе участились акции националистов. По-вашему, что послужило этому причиной?

– Десять процентов населения – правые радикалы, причем такая статистика везде. Всегда, когда некоторые существенные вопросы не находят четкого решения, правые радикалы выигрывают свои 5–10 процентов голосов. Это должно стать сигналом для крупных демократических партий.

В том же году, когда вышла книга Тило Саррацина, германский канцлер Ангела Меркель на конференции молодежной организации Христианско-демократической партии в Потсдаме потребовала, чтобы мигранты, приезжающие на работу в Германию, говорили по-немецки. Поскольку только в этом случае они могут стать полноценными участниками рынка труда. Дословно Меркель сказала следующее:

"В начале 1960-х наша страна пригласила иностранных рабочих в Германию, и сейчас они здесь живут. Некоторое время мы сами себя обманывали и говорили себе: "Они у нас не останутся, когда-нибудь они уедут", но так не произошло. И, конечно же, наш подход состоял в мультикультурализме, в том, что мы будем жить рядом и ценить друг друга. Этот подход провалился, совершенно провалился".

Как видим, респектабельные европейские политики признают наличие проблемы. И существует она по обе стороны Атлантики. В США политика политкорректности, изначально призванная защитить меньшинства, стала опасным орудием мести в руках безответственных шовинистов из числа этих самых меньшинств.

Особую остроту истории придаёт тот факт, что американское большинство (если вообще можно говорить о большинстве применительно к обществу, сплошь состоящему из иммигрантов и их потомков), отказывается инициировать публичную дискуссию, поскольку заражено комплексом исторической вины. Аналогичное отношение к проблеме до последнего времени наблюдалось и у европейского большинства.

Некоторые эксперты полагают, что концепция европейского мультикультурализма, на самом деле, с самого начала была не более чем коммерческим проектом. Фактически речь шла о свого рода контракте с мигрантами, призванными заполнить пустующие рабочие места. В обмен на лояльность им разрешалось сохранить свой образ мысли, свои обычаи и ритуалы. Самоизоляция приезжих имела и дополнительную опцию: защита культуры Старого Света от иностранного влияния.

Приходится признать, что европейцы не продумали всех последствий этого договора. Мигранты стали маргиналами. Они продолжают считать своих работодателей "угнетателями" и "эксплуататорами". Соответственно, в глазах европейцев мигранты выглядят обслуживающим персоналом, пассажирами "второго класса" – точно по Марксу с поправкой на модную ныне политкорректность.

Ситуация замыкается сама на себя. Взаимные симпатии не растут на асфальте перенаселённых европейских городов. По всей видимости, политикам Европы (да и не только им) необходимо внести существенные коррективы в миграционную политику, сделав её максимально открытой и, что самое главное, честной. А для начала стоит публично назвать вещи своими именами. Судя по всему, именно этот первый шаг является для европейских политиков самым трудным.

Сергей Дузь