Мусульмане Тибета

В Тибете есть районы, в которых когда-то обосновались и проживают мусульмане, хотя документальных свидетельств того, как они здесь поселились, нет. Информация о жизни тибетских мусульман вообще очень скудна. Однако о существовании Тибета в исламском мире известно со времен составления самых ранних исторических хроник. Упоминают о Тибете в своих работах такие арабские историки как Якут аль-Хамави, Ибн Хальдун и Ат-Табари. Якут аль-Хамави, например, в своей книге «Муджам аль-Булдан» (топонимический «Словарь стран») использует три разных названия: Таббат, Тибет и Туббет.

Существует предание, что в эпоху царствования персидского императора Умара ибн Абд аль-Азиза (717-720 гг.) к нему прибыла тибетско-китайская делегация, чтобы просить его прислать в эти страны исламских миссионеров. По некоторым данным, халиф Умар послал в Тибет Салаха ибн Абдуллаха Ханафи. Багдадские халифы из династии Аббасидов также поддерживали отношения с Тибетом в восьмом и девятом веках.

Ближайшими исламскими регионами, граничащими с Тибетом, были Кашмир и Восточный Туркестан. Существуют свидетельства того, что мигранты-мусульмане из Кашмира и Ладака впервые обосновались в Тибете приблизительно в 12-м веке. Браки и социальные контакты вели к постепенному росту мусульманского населения, в результате чего значительная община поселилась неподалеку от Лхасы, столицы Тибета. Однако широкомасштабного обращения местного населения в ислам не было. Томас Арнольд в книге «Проповедь ислама», опубликованной в начале двадцатого столетия, пишет: «Ещё ислам в Тибете распространялся благодаря кашмирским купцам. Поселения этих торговцев можно найти во всех важных городах Тибета. Они брали в жены тибетских женщин, которые часто принимали религию своих мужей…»

Предками тибетских мусульман были выходцы из четырех основных регионов: Китая, Кашмира, Ладака и Непала. Значительному исламскому влиянию Тибет подвергался со стороны Персии и Туркестана.

Тибетцы называют мусульман «кхаче». По одной из версий, это имя закрепилось за ними потому, что первые мусульмане-поселенцы были выходцам из Кашмира, который тибетцы называли Кхаче Юл.

Процесс переселения мусульман сопровождался строительством мечетей. Было возведено четыре мечети в Лхасе, две в Шигацзе и одна в Цетанге. За последние годы одна из мечетей в Лхасе была отреставрирована и расписана религиозными надписями, содержание которых прислали тибетцы-мусульмане из Индии. Большая часть тибетских мусульман проживала вокруг построенных ими мечетей. Они хорошо содержались и были центрами исламской общественной жизни Тибета.

В буддийском окружении тибетские мусульмане вели достаточно свободную жизнь. Основными занятиями тибетских мусульман были ремесла и торговля. Вряд ли кто-то из них занимался ведением сельского хозяйства. По мере роста общины, учреждались медресе (начальные школы), где детям преподавали различные предметы об исламе, Коране и о том, как совершать намаз (молитвы). В учебную программу входило также изучение языка урду. Два таких медресе были в Лхасе и одно − в Шигацзе.

По окончании обучения в этих медресе учеников посылали в Индию. Для получения высшего образования они поступали в такие мусульманские институты как Дарул-Улум в Деобанде, Надватул-Улема в Лакноу и Джамия Миллия Исламия в Нью-Дели. В ежегодном отчете института Дарул-Улум за 1875 г. упоминается о наличии двух иностранных студентов – бирманца и тибетца. Джамия Миллия Исламия принял первую группу тибетских студентов в 1945 году.

Передвижение по Тибету в то время было делом затруднительным. Студентов отправляли с караванами торговцев-мусульман, которые ежегодно совершали свои путешествия в Индию. Поскольку большую часть пути они передвигались пешком или верхом на яках, такой переход занимал несколько месяцев. Поэтому, если студентов принимали в институт, они обычно не возвращались в Тибет до окончания своего обучения.

Очень немногие тибетские мусульмане успешно завершили обучение в Индии и обладали прекрасным знанием арабского и персидского языков, а также языка урду. Самым известным из них можно считать Файдуллаха, совершившего смелую попытку перевода на тибетский язык персидских поэм «Гулистан» и «Бустан» шейха Саади. Файдуллах хорошо известен тибетцам благодаря своей книге афоризмов «Кхаче пхалу» («Короткие советы мусульманина»). Даже сегодня они продолжают цитировать высказывания из этой книги (она переведена на английский язык доктором Давой Норбу и издана Библиотекой тибетских трудов и архивов).

Тибетские мусульмане смогли сохранить самобытность своего сообщества и впитали при этом тибетские социальные и культурные традиции. Чтобы управлять своими делами они избирали пондж. Тибетское правительство утверждало состав этого комитета и предоставляло ему свободу действий, а также наделяло полномочиями решать вопросы, касающиеся жизни общины. Тибетские мусульмане внесли огромный вклад в тибетскую культуру, особенно в области музыки. Считается, что нангма – популярная классическая тибетская музыка – была принесена в Тибет именно тибетскими мусульманами и что само название «нангма» – это искаженное заимствование слова «нагхма», которое переводится с языка урду как «песня». Этот стиль исполнения песен высокими голосами был разработан в Тибете приблизительно на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Всеобщим увлечением того времени были хиты Ача Иззат, Бхаи Акбар-ла и Оулама Мехди, чьи имена были у всех на устах.

Когда после Тибетского народного восстания в 1959 году Его Святейшество Далай-лама отправился в эмиграцию в Индию, за ним последовало значительное количество тибетцев. Однако большинство тибетских мусульман особенно тех, кто проживал в Лхасе, смогли покинуть Тибет только лишь год спустя. В этот период они подобно остальным своим соплеменникам подвергались принуждению, террору и жестокому обращению со стороны китайских оккупационных войск. В этот критический период тибетские мусульмане смогли собраться и объединиться. Чтобы спастись от китайской тирании, они, ссылаясь на своё кашмирское происхождение, обратились в индийскую миссию в Лхасе с просьбой предоставить им индийское гражданство. Индийскую миссию в то время возглавлял г-н П.Н. Каул. Главой понджа тибетских мусульман был Хаджи Хабибуллах Шамо. Однако он, также как и другие лидеры: Бхай Абдул Гани-ла, Рапсе Хамидуллах, Абдул Ахад Хадж, Абдул Кадир Джами и Хаджи Абдул Гани Тхапша, обвиненные в различных преступлениях, находился под арестом. И если Бхай Абдул Гани-ла был обвинен в расклеивании листовок антикитайского содержания, то Рапсе Хамидуллах был арестован за свои связи с высшим тибетским руководством. Первая реакция индийского правительства на обращение была довольно равнодушной. Только те, кто постоянно проживал в штате Джамму и Кашмир и время от времени посещал Индию, а также те, чьи родители или бабушка или дедушка родились на территории неразделённой Индии, были признаны потенциальными гражданами Индии, и только их индийское правительство согласилось принять. Однако позже, в конце 1959 года, оно выступило с неожиданным заявлением, что все тибетские мусульмане – индийские подданные, и стало распространять среди них анкеты на получение индийского гражданства.

Китайский произвол в отношении тибетских мусульман достиг таких размахов, что новые власти шли на откровенный обман, побуждая их продавать своё имущество в обмен на возможность эмигрировать в любую исламскую страну. Посчитав, что такой шаг позволит им сохранить свою религию и культуру, многие тибетские мусульмане добровольно расстались со своим имуществом. Однако даже после этого они не могли покинуть страну. Наоборот, на них были наложены новые ограничения и им был объявлен общественный бойкот. Никому не разрешалось продавать тибетским мусульманам пищу. Многие ослабленные пожилые люди и дети погибли от голода.

Те тибетские мусульмане, что смогли добраться до приграничных индийских городов Калимпонга, Дарджилинга и Гангтока в конце 1959 года, с 1961 по 1964 год постепенно перебрались на родину своих предков в Кашмир. Индийское правительство поселило их в трех огромных зданиях в тибетской колонии Идд-Гах в Шринагаре. Его Святейшество Далай-лама направил туда своего представителя, чтобы выяснить условия их проживания.

Первые два десятилетия жизни в изгнании они предпринимали попытки перестроиться и реорганизоваться. Однако отсутствие должного руководства стало серьёзным препятствием в развитии. К тому же условия проживания в Идд-Гах не отвечали потребностям растущих семей. Тибетские мусульмане стали разъезжаться в поисках лучшей жизни, они эмигрировали в Саудовскую Аравию, Турцию, Непал и перебирались в другие районы Индии.

Не очень много известно о текущем положении тибетских мусульман внутри Тибета. Согласно одному из докладов там проживает приблизительно 3.000 тибетских и 20.000 китайских мусульман. С момента, когда Тибет стал более доступным, некоторым тибетским мусульманам, проживающим за его пределами, удалось побывать на родине. И лишь совсем незначительному числу мусульман удалось покинуть страну.

Общее число мусульман проживающих вне Тибета, составляет порядка 2.000 человек. 20-25 семей проживают в Непале, 20 семей – в странах Персидского залива и Турции. 50 семей проживают в окрестностях Дарджилинга и Калимпонга, на границе с Тибетом в Восточной Индии. Тибетские мусульмане Калимпонга, Дарджилинга и Непала организовали совместную Ассоциацию поддержки благосостояния тибетских мусульман, базирующуюся в Калимпонге. На данный момент её генеральный секретарь – г-н Аманулла Чисти. Во время визита Его Святейшества Далай-ламы в Дарджилинг в апреле 1993 года, тибетские мусульмане, одетые в свои традиционные одежды, принимали участие в церемонии приветствия. Тысяча двести тибетских мусульман, что составляет приблизительно 210 семей, проживают в новой колонии в Шринагаре.