Саид Дамир Шагавиев: Салафизм в Татарстане сохранит популярность

После терактов двухлетней давности Татарстан начали называть ни много ни мало очередным “рассадником ваххабизма” в России. Корреспондент IslamReview поинтересовалась у эксперта, насколько это соотвествует истине и стоит ли татарстанцам сегодня опасаться радикальных исламистов.

Наш собеседник – заведующий отделом истории общественной мысли и исламоведения Института истории Академи наук Татарстана, доцент кафедры исламского вероучения Российского исламского университета и старший преподаватель кафедры востоковедения и исламоведения ИМОИВ Казанского федерального университета Саид Дамир Шагавиев.

– Саид Дамир эфэнде, какова ваша общая оценка, как эксперта, нынешней степени актуальности проблемы радикальных исламских течений в Татарстане?

– Боюсь, что каких-то конкретных и точных оценок по этому вопросу никто из академических кругов предоставить сейчас не может. С одной стороны, об этом не принято говорить, чтобы не вызывать лишнего беспокойства у населения, как будто вообще проблемы нет. С другой стороны, кто-то наоборот слишком преувеличивает, как будто все плохо и беспросветно. Здесь палка о двух концах.

Я сторонник средних оценок. Проблема есть, но она не настолько ужасная и запущенная. Если сравнивать с другими регионами, например, с Кавказом, то можно сказать, что проблемы вообще не существует. Если посмотреть на другие регионы РФ, то у нас в республике ситуация стабильная и потенциал радикализма очень низкий.

– Можно ли Татарстан назвать рассадником ваххабизма, каким его хотят представить некоторые российские СМИ?

– Это опять преувеличение, ярлык. Рассадником можно назвать издательство, выпускающее экстремистскую литературу или книги нетрадиционного для нас направления в исламе, или учебный центр, медресе, которое готовит таких людей. Мы признаем, что это было у нас в Татарстане. Но нельзя сказать, что они занимались исключительно подобной деятельностью, и что никто не контролировал их. Речь скорее идет об исключениях, некоторых индивидах и небольших группах. А сама проблема созревала и становилась поводом для беспокойства вовсе не в стенах этих заведений, а за их пределами. Видимо, действительно были люди, которые «заражали» шакирдов своей идеологией, но это происходило не во время уроков. Возможно, какие-то зерна вкладывались, вирус заносился в самом медресе или общежитии, но осложнения начинались уже за пределами, шакирды встречались с третьими лицами, которые брали их в свой «оборот».

Проблема была, но не настолько острой. Были отдельные случаи в городах Нижнекамск, Альметьевск. Пресса шумела, но, на самом деле, там много тонкостей, понятных только специалистам. Эти мечети и медресе на 100% ваххабитскими или салафитскими не являлись. Да, уроки по акыде (вероучению) в них действительно велись по программам, подготовленным в Саудовской Аравии. Так как в Саудовской Аравии официальной идеологией является ваххабизм (учение Ибн Абд аль-Ваххаба), естественно, эти программы и учебники можно отнести к ваххабитским.

Были и внешние проявления – некоторые преподаватели и студенты совершали молитву не по ханафитскому обряду. Это сразу бросается в глаза. Но это тоже не было всеохватным явлением. Все остальное – методы преподавания и проповеди, внешний вид, мероприятия с шакирдами, быт преподавателей и шакирдов – нельзя назвать ваххабитскими или салафитскими. Кстати, были салафизированные шакирды, которые из-за этого уехали оттуда учиться в салафитские академии исламского мира.

Сами салафиты – не однородная масса. Все привыкли думать, что есть черное и белое. На самом деле ситуация намного комплекснее, сложнее, это спектр цветов, поэтому те люди, которые называются салафитами, или кого привыкли называть ваххабитами, они все разные. Есть салафиты, структурированные в джамааты (здесь мы говорим о мировом салафизме). Они представляют наибольшую опасность: вооружаются, делают переселение и присоединяются к международным исламистским организациям – джамаатам, подобным тем, что, например, сейчас действуют в Сирии или в Афганистане. Они могут создавать свои группировки, уходить в лес или горы, на третьем этапе начинать боевые действия. Мы их называем «крайними ваххабитами» или «салафитами-джихадистами». Иногда они сами себя на сайтах называют – мы не просто салафиты, а «салафия джихадия».

Символика джамаата салафитов-джихадистов Алжира

Внутри «крайних ваххабитов» тоже есть разные категории. Есть трения между самими джихадистами, и уровень теологических воззрений также отличается от джамаата к джамаату. Например, сейчас набирает обороты новая организация «Исламское государство Ирака и Леванта». И она воюет с некоторыми филиалам Аль-Каиды, к примеру, близкой к последней организацией «Джабхатун-нусра».

Но есть и вполне мирные, умеренные, обычные салафиты. Они к боевым действиям, вооруженному джихаду не призывают, в основном занимаются миссионерством. Самый главный вопрос, который они поднимают – вопрос единобожия. Они считают, что в мусульманской умме нарушено единобожие, и это надо исправлять.

Эти так называемые «умеренные» салафиты тоже делятся на разные категории и группы. Некоторые из них признают мазхабы, некоторые – не признают. Те, кто не признает, опираются на мнение отдельных лидеров. Например, был такой шейх Насыраддин Албани, известный здесь своей книгой о намазе. Казалось бы, есть четыре мазхаба, вполне достаточно с точки зрения шариата объясняющие, как совершать намаз. Но Албани, по мнению некоторых, придумывает свой «велосипед», утверждая, что он следует правильно сунне, а мазхабы якобы не следуют правильно. Этот человек для салафитов является великим ученым ХХ века по хадисоведению.

Салафиты как правило ориентируются на хадисы, достоверные с точки зрения Албани. Также, упрощенно говоря, они придерживаются принципа: охватить как можно больше хадисов (достоверных у них), не вникая в их суть, используя минимум анализа. Фикх – исламское право, осмысливание источников, в том числе хадисов, анализ этих источников они откладывают в сторону, прибегая к нему в крайнем случае. Иногда мы наблюдаем, как понимание салафитских ученых бывает поверхностным или вообще противоречит выводам многовекового опыта факыхов ислама. Крайнее, буквальное понимание текстов, минимум анализа, отрицание наследия факыхов ведет к сильному отклонению от того понятия, что мы называем суннитский ислам.

Чаще всего у нас встречаются именно последователи Албани, и мы их узнаем по манере исполнения молитвы, которая не соответствует ни одному из четырех мазхабов. Но эти последователи и любители Албани не знают все фетвы и рекомендации своего шейха. Оказывается, шейх призывает читать намаз за имамом так, как читает имам, даже если по его мнению имам совершает молитву неправильно, не по сунне. Потому что есть сильный хадис у Бухари и других, что имам установлен для того, чтобы за ним следовать. Поэтому сам шейх за имамом-ханбалитом, например, читал намаз по ханбалитски, хотя он считал, что некоторые элементы ханбалитского обряда молитвы противоречат сунне и являются бидгатом. К сожалению, местные салафиты в этом плане не образованны, и на фоне общей религиозной неграмотности, отсутствия этикета, разногласий в вопросах фикха они из мухи сделали слона.

Помимо тех, кто не признает ни одного мазхаба, есть салафиты, признающие ханбалитский мазхаб (их большинство), а некоторые признают и остальные мазхабы – ханафитский, шафиитский, маликитский. Получается, спектр «умеренных» салафитов тоже очень большой, и они все присутствуют в Татарстане.

Название «ваххабиты» означает не что иное, как «последователи имама Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба». Так же, как последователей Абу-Ханифы называют «ханафитами». Ваххабиты – для нас всего лишь исламоведческий термин, и необязательно вкладывать в это понятие какой-либо негативный оттенок. Правда, в некоторых мусульманских и арабских странах умеренных называют просто салафитами, а крайних из них – ваххабитами. Есть исламские ученые, вообще запрещающие использовать термин «саляфия» в значении группы мусульман.

Здесь хочу подчеркнуть – сами ваххабиты не любят, когда их называют «ваххабитами», считают это ярлыком. Они себя чаще называют «салафитами», от слова «саляф», которым обозначали праведных предшественников, тех мусульман, которые жили во времена Пророка Мухаммада (аляйхиссалям), его сахабов и их табиинов. Сам термин «саляфия» был введен среди ваххабитов только в ХХ веке тем же Албани.

– Некоторые сравнивают их образ жизни с христианскими староверами…

– Нет, этот термин неуместен. Хотя он более понятен тем, кто имеет дело с христианством. Салафизм – более широкое понятие для исламоведов.

Логотип мирных (или умеренных) саляфитов - общества ад-Дагва ас-саляфиййа

Салафиты говорят: возвращаемся к Корану и сунне, отказываемся от поздних наслоений, которые на самом деле являются искажением ислама, будем жить, как жили Пророк Мухаммад (аляйхиссалям) и его сподвижники. Отказываясь от многовекового наследия, они действительно наносят определенный урон исламской умме. Были салафиты, которые призывали к духу Корана и сунны и были рационалистами, как Мухаммад Абдо. Но сегодня мы больше сталкиваемся с салафитами-буквалистами.

– С ходу их можно выявить?

– Это зависит от ситуации. Есть салафиты, внешне соблюдающие ханафитский мазхаб, и только во время беседы с ними можно понять, что они салафитского вероубеждения. Еще есть такие мусульмане, которые могут себя салафитами не считать, в эти вопросы не вникать, а соблюдать салафитское поведение только потому, что их так научили.

Что касается крайних проявлений и воззрений, которые могут привести к терактам, возможно, такие люди тоже есть у нас, но это как исключение из правил.

Обычно «крайние» ищут новых последователей среди умеренных салафитов, поэтому их считают группой риска. Им легче понять друг друга, так как у них общие авторитеты, если говорить о ранних авторитетах. Опытный джихадист знает, какие доводы привести из текстов ученых или выбрать конкретные аяты и хадисы и доказать умеренному салафиту, что надо что-то делать, присоединиться к крайнему салафитскому джамаату.

Но обычные салафиты также опираются на общие фетвы, существующие и в традиционном суннитском исламе. Например, что нельзя против своего правителя выступать. Никакого восстания не нужно поднимать, справедливый он или не справедливый. Тот беспорядок, который возникнет от восстания, принесет больше жертв. Есть хадисы и есть трактовки очень крупных авторитетов-хадисоведов, признаваемых и салафитами, и обычными суннитами, которые указывают на это.

«Крайние» должны объяснить обратное, переломить традиционные убеждения, доказать, что у них все законно, правильно с точки зрения шариата. У них есть государство или джамаат, поэтому ты должен переехать, присоединиться, участвовать в военном джихаде.

Если вернуться к классификации, то здесь стоит упомянуть еще об одной группе – это утопические салафитские группы, такфиритские. Они боевых действий не ведут, но всех такфирят, то есть обвиняют в неверии. В Татарстане такие отдельные личности тоже встречаются. Они изолируются от общества, не отвечают на салям, намаз с обычными мусульманами не читают. А вот вне Татарстана известна целая деревня таких такфиритов в Астраханской области – это выходцы из Дагестана.

Такфириты пока никакой угрозы не представляют, они ожидают прихода Махди (спасителя). Если он появится, то возьмутся за оружие и будут вести то, что они называют джихадом.

Конечно, есть нестандартные такфириты-салафиты, которые могут присоединяться к салафитам-джихадистам. Такфириты-салафиты в общем отличаются тем, что признают в качестве источников шариата только Коран и сунну, все остальное для них ширк (многобожие).

– Кто идет в радикальные группы, в джихадисты? Дайте, пожалуйста, небольшой социально-психологический портрет.

– С точки зрения теологических воззрений – это, скорее всего, убежденный салафит, хотя это и не обязательно.

Возможно, у этого человека были проблемы в психологическом плане – неполная семья или алкоголизм среди родных и близких. Побывал на зоне, был криминальным элементом и т.п. Или не состоялся человек – закончил вуз, получил образование, но нигде работать не может. А у него нераскрытая гиперактивность. В светской среде не смог себя проявить, и среди традиционных мусульман тоже, и вот он идет к радикалам.

Иногда у этих людей слабое материальное положение. Но надо признать, что также бывает наоборот – в мирской жизни состоялся или не беден, а в радикалы идет по убеждениям. Часто бывает совпадение и той, и другой цели. «Аллах простит мои грехи, получу от Всевышнего много вознаграждения, зайду в рай, если погибну, а если не погибну – то стану героем, в любом случае получу много савапа (бонусов в следующей жизни). Заработаю в этой жизни очень хорошо».

На самом деле, исследователи говорят о комплексе факторов, каждый по отдельности из которых имеет аргументы и контраргументы.

– Наша местная салафитская умма смогла воспитать хоть одного лидера?

– Пожалуй, что нет. Скорее, это те, кто идет на поводу у зарубежных идеологов. Серьезных идеологов или лидеров салафитов у нас нет.

Да, были очень малочисленные группы крайних со своими лидерами из числа бывших криминальных субъектов. У таких людей происходит подмена понятий – были воровские, стали исламские. Вчера это был рэкет, сегодня плати закят или джизью. Но знания у таких лидеров были примитивные и влияние на умму у них, соответственно, практически незаметное.

Но среди местных салафитов или сочувствующих им есть другой тип лидеров – это просто образованные люди, которые могут помочь единоверцам найти ответы на те или иные вопросы шариата. Это могут быть бывшие имамы или преподаватели медресе, отстраненные от работы. То есть в жизни они чем-то занимаются, но попутно проповедуют: в своей семье, среди знакомых. Не навязывают, не вербуют, но если кто-то придет и спросит, свою точку зрения объяснят. Ведь есть мусульмане, которые не к традиционным авторитетам обращаются, не в муфтият, не к обычным имамам. А больше доверяют тем, кто учился за рубежом, особенно в КСА. И эти образованные мусульмане выступают в роли консультантов по вопросам шариата. Такие лидеры есть в каждом регионе. Но обычным авторитетом или лидером их не назовешь, их влияние ограничено и у них нет структуры джамаатов.

– Какие перспективы распространения салафизма в Татарстане?

– Так же как современный мир неэффективно сопротивляется западной глобализации, мусульманский мир или мусульмане тоже подвержены влиянию так называемой салафитской глобализации. Так как средства идут из стран Персидского залива, где многие исповедует салафизм, то пропагандируется чаще всего в мире именно это направление. По всему миру открываются какие-то центры, где задействованы мусульмане и не только мусульмане, и эти центры работают в том ключе, который выгоден для представителей салафитской идеологии. Открывают мечети, ставят своих имамов, приглашают на учебу к себе. На все это тратятся колоссальные средства – печатается литература, поддерживаются интернет-ресурсы. Проповеди переводятся на разные языки. Материалы совершенно доступны, и это практически нельзя контролировать и тем более остановить. Огромные деньги вложены, процесс запущен. Татарстан не остался за бортом, тоже подвергся влиянию и подвергается, сейчас может в ограниченной форме.

Поэтому я не думаю, что те, кто сейчас приходит в ислам, будут ближе к традиционному суннитскому исламу. Да, это не крайние салафиты, а умеренные в основном. И число таких мусульман, хоть и не стремительно, но будет расти. Это мировая тенденция. С другой стороны, их группы и категории, и противоречия между ними тоже будут расти.

Есть страны, где хорошо устоялись свои традиции, и они практически не подвержены вилянию салафизма. Например, Турция, Малайзия. У них много своих ученых, имамов в лоне традиционного суннитского ислама. Там салафиты если и есть, то они не могут о себе так открыто заявлять, как в других странах, и не имеют распространения. Или, например, Марокко. Здесь официально закреплено на государственном уровне: мазхаб – маликитский, в области акыды официальный мазхаб – ашариты, третья составляющая – суфизм, то есть определенные тарикаты, братства суфийские являются официальными. Салафиты там тоже есть, книги тоже продаются, но в открытой форме они там проповедовать не могут. Если салафит придет в мечеть и захочет помолиться по-своему, в открытой форме, его попросят уйти молиться дома. Конечно, по исламу никому нельзя запрещать молиться в мечети. Но когда речь идет о безопасности людей, чтобы не сеять смуту в обществе, не допустить раскола, приходится идти на это. Из двух зол выбирают меньшее. Это тоже шариатское решение.

Пресс-конференция тунисских салафитов ("умеренных"), которые стремятся идти в политику

То, что в нашем регионе среди населения очень низкая религиозность – это минус с точки зрения ислама, но для светских людей – плюс, так как из-за малого процента религиозности мало людей вовлечено в какие-то нетрадиционные религиозные группы. Но есть и другая точка зрения – надо повышать религиозность, чтобы как можно больше людей знали свои традиционные ценности и не попадали в сети религиозных радикалов. Сейчас Духовное управление мусульман Татарстана уже не рекомендует отравляться на обучение за рубеж, или предлагает ехать туда только после того, как будут получены базовые знания здесь. Если человек будет более зрелым, он сможет анализировать то, что он видит, не попадет под влияние радикальных или нетрадиционных групп.

За рубежом радикальные течения также не действуют в рамках официальных учебных заведений, но есть вероятность влияния вне вуза. Если человек подготовленный и зрелый, то ему легче ориентироваться в потоке информации.

Наша страна не относится к тем, где устойчивы позиции традиционного суннитского ислама. За долгие годы атеизма у нас образовался вакуум, религиозная неграмотность очень высокая. Поэтому эти направления у нас имеют успех. В ближайшее время среди мусульманской соблюдающей молодежи салафитские воззрения будут еще популярны. Но если у нас будет расти число имамов, получивших образование именно в лоне традиционного суннитского ислама, и будет грамотная политика в области дагвата со стороны ДУМ, то, возможно, ситуация если не переломится, то хотя бы появится баланс. Люди смогут выбирать. Пока условия неравные, попасть под влияние салафизма намного проще, чем быть традиционным суннитом.

Так что салафизм в РТ сохранит популярность среди нашей молодежи, но замечу, что это не вся молодежь, а только какая-то ее часть, не большинство.

– Спасибо за обстоятельную беседу.

Записала Алия Рамазанова, Islamreview.ru