Резеда Сафиуллина о переводах Корана и современной арабистике

В Республике Татарстан готовится к изданию Священный Коран в переводе на татарский язык. Перевод выполнен доктором филологических наук, профессором Анасом Бакиевичем Халидовым. (1927-2001). Среди более чем 120-ти его работ, посвященных, прежде всего, арабо-мусульманским рукописям, есть и "Каталог изданий Корана в России до 1917 года".

В деле перевода священного писания мусульман на татарский язык у Халидова были предшественники. Это Шараф (1883-1942), Бикмулатов (1886-1955), Рамзи (1855-1934) и Бигиев (1875-1949). Однако их переводы либо утеряны, либо хранятся в частных коллекциях, а перевод Бигиева в силу определенных причин и вовсе не был издан.

А.Б. Халидов – ученик академика И.Ю. Крачковского, с 1961 по 2000 годы заведовавший Арабским кабинетом им. И.Ю. Крачковского (с 1978 года – сектор Ближнего Востока ЛОИВ АН СССР) – над переводом Корана трудился много лет и считал эту работу едва ли не главным делом своей жизни.

Сегодня, двенадцать лет спустя после ухода Халидова, его ученица – заведующая кафедрой гуманитарных дисциплин Российского исламского университета, кандидат филологических наук Резеда Рифовна Сафиуллина-Аль Анси, старается сделать все, чтобы этот перевод был издан.

Анас Бакиевич Халидов принадлежит к блестящей плеяде российских арабистов ХХ века. Вам посчастливилось с ним работать, когда Вы писали кандидатскую диссертацию. Что Вам дало общение с этим ученым?

Анас Бакиевич был для меня просто эталоном ученого. И это не преувеличение. Я себя считаю счастливым человеком, потому что мне удалось поработать под научным руководством такого мэтра. Для любого человека это большая удача найти настоящего учителя, учителя с большой буквы. Мне повезло. Не долго, конечно, мне пришлось с ним общаться, тем не менее, если уже был в жизни такой яркий маяк, то это уже навсегда остается. Каждый, кто работал с Халидовым, подтвердит, что его отличало очень серьезное отношение к своей работе, очень уважительное отношение к тому делу, которым он занимается. Отношение очень тщательное, доскональное, скрупулезное. И требовательность к себе и другим. Причем требовательность по делу, профессиональная. Им была поставлена такая высокая планка! Опускать ее нельзя. Так у меня в жизни и осталось: я увидела благодаря ему, на какой высоте должна быть эта планка, вот какие горизонты в науке! Позволить себе успокоиться тем, что есть, уже не могу, потому что знаю – вот куда надо стремиться. Здорово, конечно, что у меня в жизни был такой опыт.

Как Анас Бакиевич работал над переводом Корана? Вы «кухню», сам процесс работы наблюдали?

Анас Бакиевич не на компьютере делал основную часть работы. Он писал ручкой на бумаге, он работал с текстом, правил его. Вносил правки на поля. Его угловатый летящий почерк – до сих пор у меня перед глазами. Сам процесс работы - просто фантастический. Он сидит, думает, рассуждает – он такой вкус находил в этой работе! Сейчас я это говорю – и опять наслаждение испытываю. Это был процесс интеллектуально очень интересный. Сначала все было в рукописном виде, а потом он набирал весь материал на компьютере.

А в чем выражалась Ваша помощь?

Я не знаю, можно ли это назвать помощью. Я видела, что он болеет. Он очень переживал, что не успевает сделать работу. Я очень хотела ему помочь. Тогда я прекрасно понимала, что была совершенно не компетентна, чтобы что-то полезное сделать. Я видела его отчаяние, спросила – что я могу сделать, хотя бы технически? Удивительно, он в таком преклонном возрасте освоил компьютер, причем на арабском, на английском и русском печатал. Тогда еще все было допотопно, но он все освоил, этим пользовался. А я чисто техническую помощь ему оказывала.

Как он относился к переводу Корана своего учителя – академика И.Ю. Крачковского? Ведь и сегодня находятся те, кто критикует этот перевод.

Анас Бакиевич говорил, что это классический, самый грамотный перевод. Мы знаем, что Крачковский не готовил свой перевод к изданию, это чисто рабочий вариант, подстрочник. Он не пытался его шлифовать, редактировать. Критика идет из-за того, что он стилистически не выстраивал фразы. Они получились не по-русски, потому что это подстрочник. Но у Крачковского – самая точная, адекватная передача коранического текста.

Оценивая переводы Крачковского и Халидова, мы можем говорить о преемственности? В чем она, на Ваш взгляд?

Я бы сказала о двух линиях преемственности. Во-первых, это питерская востоковедческая арабистическая школа. Это линия, которая идет от Крачковского. Это Арабский кабинет Института востоковедения в Санкт-Петербурге. Это традиции, которые там были заложены и в которых воспитывался Халидов. Но мы ведь помним, что восточный разряд был переведен из Казани, из Казанского университета в Петербург. Это какая-то спираль, виток: мы видим, что сегодня востоковедение в Казани разворачивается, раскрывается, набирает силу. Это не случайно, потому что потенциал, подпитка взаимная между Казанью и Петербургом существовала всегда, я думаю. Вторая линия идет от отца Баки Закировича Халидова (1905-1968). Основатель кафедры арабской филологии Ташкентского университета, он был автором и составителем первого учебника арабского языка, серьезного, основательного, фундаментального, по которому воспитывалось не одно поколение арабистов России. Этот учебник был издан в Ташкенте. Мы, кстати, планируем его переиздать, чтобы отдать долг памяти Баки Закировичу, сделать мемориальное издание его учебного пособия по арабскому языку. На этот счет было много дискуссий. Некоторые говорят, что этого не надо делать, что учебник надо обновить, поменять тексты, ведь в том учебнике советизмов много, текстов про коммунистическую партию, Советский Союз, социалистическую революцию. Т.е. там тематика того времени. Поэтому высказывались пожелания заменить эти тексты на более современные и актуальные. Но мы подумали и решили, что не надо ничего менять и сделать чисто мемориальное издание как долг памяти учителю. А учителем Баки Закировича был сам Муса Бигиев, наш известный просветитель и богослов, интеллектуал. Так что получается две очень сильные линии – одна питерская востоковедческая классическая школа, вторая – та, что идет от татарских интеллектуалов. Получается, что Анас Бакиевич – удивительный феномен. С одной стороны, он – представитель петербургской арабистической школы европейского типа, а с другой – подпитка от корней.

Муса Бигиев тоже перевел Коран на татарский. А с кого в татарском богословии начинается традиция перевода?

О-о, это история давняя. Как только на нашу территорию начал проникать ислам, проникал и текст Священного писания. Было и желание его понять, разъяснять, толковать. Сначала появились тафсиры в восточной традиции, чаще мы видим отражение этого процесса в татарской литературе. В ней присутствуют коранические сюжеты, коранические идеи. Например, "Кысса-и-Йусуф" Кул Гали. Это XIII век. Коранические сюжеты были и в «Кысас аль-анбийа». Если говорить непосредственно о тафсирах на татарском языке, то в числе известных – тафсир Г.Курсави (1776-1812), он переводил фрагменты Корана. Далее ученик Курсави мулла Нугмани (1-я пол. XIX века) – у него был самый популярный тафсир, который переиздавался и в наше время. Его очень активно татары читали. Был тафсир Шейх-уль-ислама аль-Хамиди (1869–1911). Сейчас, кстати, студенты РИУ – магистранты – берут темы по тафсирам Корана. У меня одна аспирантка взяла такую тему. Довольно много было тафсиров у татар. К сожалению, они еще не достаточно изучены. Сейчас только-только такая работа начинается. Есть тафсиры, основанные на рационалистической традиции от Фахраддина Рази (1149-1209), от аз-Замахшари (1075-1143), а есть чисто традиционалистского толка. Были и дискуссии в татарском обществе, какой тафсир предпочтительней. При этом все переплетено с арабской традицией, с Джалал ад-Дином ас-Суйути (1445—1505), с его сводом "аль-Иткан фи улум ль-Коран" - "Совершенство в коранических науках". У татар он играл большую роль, на него опирались, на его примере делали тафсиры. Аль-Хамиди, татарский автор, сделал тафсир с созвучным названием "Ал-Иткан фи тарджамат ал-Кур’ан" - "Совершенство в переводе Корана".

А в чем была специфика перевода Мусы Бигиева?

Муса Бигиев – исследователь, который позволял себе смелость рассуждать. Если говорить о религиозном наследии, то в основе всего лежит догма. Нужно иметь большое мужество, чтобы отходить от догмы, от того, что транслировалось веками и позволить себе рассуждать, опираясь уже на эрудицию, на весь интеллектуальный багаж, который есть, на рациональный метод. Хотя в мусульманской традиции были какие-то рационалистические подходы по толкованию Корана – у того же аз-Замахшари, Ф.Рази – но у Бигиева все это выражено в концентрированной форме, я бы так сказала. Не случайно его тафсир не был принят мусульманским сообществом России. Не готово было общество его принять, оно и сегодня, честно говоря, не готово. У Бигиева был подход незашоренный, свободный. Не свободный от традиции, но, тем менее, он придавал большое значение разуму. Самый главный его труд – о всеохватности божественного милосердия. К его восприятию далеко не все верующие готовы – не только мусульмане, но и представители других религий. Бигиев считал: божественное милосердие распространяется на всех людей, независимо от их вероисповедания, в Рай попасть могут все. Это его самая революционная позиция. К ней не все готовы. Людям свойственно быть монополистами истины. Широкий взгляд на вещи – до него не все могут дорасти. К этому надо прийти.

Анас Бакиевич не оставил комментария к Корану?

Он только начал его делать. У него есть комментарий к суре "Аль-Фатиха", и к началу суры "аль-Бакара". Анас Бакиевич рассматривал разные тафсиры – арабские, тюркские, изучал словари, и, основываясь на традиции, делал свой перевод. Вроде это просто перевод, но на самом деле это колоссальный титанический труд. Это вершина айсберга, если учесть, сколько он перепахал, пересмотрел. В Коране есть некоторые знаковые моменты, по которым можно сразу определить, позволяет себе человек отходить от традиции или нет. У Анаса Бакиевича – подход, в котором он от традиции не отходил.

Перед каждым переводчиком Корана встает вопрос: как передать художественную сторону Священного Писания при сохранении точности?

Не мне оценивать Анаса Бакиевича, тем не менее, точность – это, так сказать, его "фишка". Его стиль – быть точным. Это во-первых. Во-вторых, он великолепно знал татарский язык. У него такой лексический подбор в переводе – не просто точный, он чувствовал поэзию татарского языка. Про арабский я уж не говорю. Поэтому в переводе он совместил научную точность и художественные достоинства. Как воздух пьешь, когда читаешь. Думаю, читатели оценят. Они ждут издания. Прошло более десяти лет после его смерти, и перевод нам сегодня необходим.

А как Анас Бакиевич решил проблемы с переводом арабских слов, которых много в татарском языке?

Слова "китаб", "калям" в плоть татарского языка уже до того вплелись, что ничего делать с ними не надо. Если слова не очень распространенные в народе, те, которые больше употребляются в богословской среде, то их он переводил, находил татарские эквиваленты, чтобы это не был перевод только для продвинутых людей, которые сведущи в религии.

То есть он стремился к тому, чтобы этот перевод был понятен всем?

Да.

Коран сегодня переведен на десятки языков, практически на все европейские. Как Вы оцениваете тот факт, что появился новый перевод Корана на татарском языке?

Это язык народа – исламизированного. Все-таки для европейцев ислам – что-то экзотичное, а для татар – это их естество практически. Так что это перевод на язык народа, для которого ислам – что-то родное. Этот нюанс надо учитывать.

Беседовала Людмила Жуковская

Islamrf.ru