Динара Садретдинова: В России должен быть отдельный исламский канал

Единственной передаче, которая освещает жизнь мусульман нашей страны и рассказывает об исламе в эфире центрального телевидения, в этом году исполнилось 10 лет. Программе «Мусульмане» на канале «Россия1» – 10 лет. Ее несменной ведущей является татарка Динара Садретдинова. На федеральных каналах больше нет ни одной ведущей, которая выходила бы в эфир федерального канала в хиджабе, она единственная. Связавшись с Динарой, корреспондент газеты «Ирек мәйданы» поговорила с ней о семье, творчестве, о том, как она попала на телевидение и особенностях ее работы. Предлагаем вам перевод данного материала.

- Динара, откуда Вы родом?

- Мои родители родились в Москве, мы здесь уже третье поколение, но наши корни из Нижегородской области, деревни Петряксы. Мой отец Рафик долгие годы работал автослесарем. Ему не довелось получить высшего образования, т.к. он, будучи старшим ребенком в семье, с целью помочь своим родителям, пошел на работу. Мама – Разия – работала звукооператором на радио, затем звукорежиссером. В семье нас было двое, у меня есть сестра Наиля, которая старше меня на 6 лет. По образованию она филолог. А я всегда хотела работать на телевидении, поэтому и поступила учиться на актерский факультет ГИТИСа.

Что касается родословной, то со стороны отца мы знаем все семь своих поколений. В нашем роду были как религиозные деятели, так и земледельцы.

Отец по сравнению с матерью знает татарский язык лучше, между собой они пытаются говорить по-татарски. Однако, учеба в русской школе, жизнь в русском городе сделала свое дело: татарским языком на должном уровне я не владею. У бабушки болит сердце, глядя на то, как мы, живя в городе, росли в окружении русского языка, с нами она всегда пыталась говорить на татарском языке. От бабушки мы научились молитвам, однако, от того, что родители - продукты советского атеизма - не знали в должной мере всех тонкостей и нюансов религии ислам.

Первая, кто в нашем доме пять раз в день начал читать намаз и носить хиджаб, была моя сестра – она ходила в мечеть, не оставляла ни одного намаза, выучила арабский язык. Родители, глядя на это, очень переживали, приговаривая, что “в таком виде не сможешь выйти замуж”. Соседи тоже, увидев мою сестру в платке, спрашивали: “Наиля, у тебя что, ушки болят?” Читая книги, которые она приносила домой, и я начала интересоваться исламом, последовала за ней, чему ей безмерно благодарна. Мне было легче пройти по проторенной дорожке, сестре, конечно, было сложнее.

- Насколько мне известно, Ваш муж не татарин. Когда Вы выходили замуж, для Вас была важна национальность вашего будущего мужа или нет? И как приняли зятя родители?

- Мурад родом из Алжира, его мама из берберов, отец – араб, там разная кровь перемешана. В первый раз я увидела Мурада, когда училась на 5 курсе ГИТИСа. Тогда, чтобы повысить свой уровень знаний в области религии, я поехала в лагерь по основам ислама, организованный для девушек. Там нас посетил посол Саудовской Аравии в России, а Мурад был его переводчиком. Он мне сразу понравился, появилось ощущение, что это родной человек, однако тогда я не осмелилась с ним познакомиться. А второй раз я его встретила, когда пошла в гости к друзьям. Тогда я подумала, что это судьба. Конечно, мои родители желали, чтобы мой муж был татарином, я и сама об этом думала. Аллах свел меня с представителем другой национальности, но искренним мусульманином.

Да, когда создаешь семью, менталитет, традиции и обычаи имеют большое значение, однако, чем больше я изучала Коран, тем больше я желала, чтобы мой спутник жизни в первую очередь исполнял все предписания Священной Книги. Родители это поняли и дали свое благословение на наш брак. Мой муж очень хорошо знаком с культурой и традициями татарского народа. Он давно работает с татарами, и в Татарстане его хорошо знают, т.к. он несколько лет подряд исполняет обязанности PR-директора Казанского мусульманского кинофестиваля. И потом, когда он делал мне предложение и когда просил моей руки у родителей, он сделал это на татарском. Таким образом он расположил моих родных к себе.

Мурад очень любит татарскую кухню. У нас на столе всегда есть и перемячи, и чак-чак, и бульон с лапшой. В кухне Алжире больше преобладает растительная продукция - овощи и фрукты, однако, он уже привык к мясной и мучной татарской еде.

Мой муж в совершенстве владеет русским, арабским, французским и английским языками, дома мы говорим как на татарском, так и на русском. Я очень сожалею о том, что плохо владею татарским языком. Мы надеемся, что татарскому нас научит наша дочь Ясмин. Она, Алла бирса, пойдет учиться в татарскую школу в Москве, сейчас она ходит туда в кружок песни и танца, принимает участие в культурных татарских мероприятиях. Мой муж это очень одобряет. Нас с ним связывают общие мысли, идеи, взгляды на жизнь.

Моя сестра Наиля вышла замуж за татарина из Москвы, он тоже, хвала Всевышнему, практикующий мусульманин, читает намаз. Несколько лет назад они переехали в деревню Манышта Белорецкого района Республики Башкортостан. Их приманила удивительная красота природы тех мест и они построили там себе дом. У них в доме нет ни телефона, ни воды, ни газа, однако, они живут в лоне природы, довольствуясь тем, что послал им Всевышний. Их сын учится в школе, младшая дочь ходит в детский сад. Сестра обучает в медресе основам ислама и арабскому языку женщин и детей, а муж Али, получивший образование в Сирии, тоже преподает в медресе.

- Девушки боятся парней, практикующих ислам. Они их воспринимают как фанатиков, отгородившихся от общества. Они боятся, что чересчур религиозный муж замотает свою жену в платок и во всем ее ограничит.

- Какие ограничения? Создав семью с мусульманином, я живу под его тенью, за его спиной, чувствую себя защищенной. Знаете, как Мурад обратил на себя мое внимание? Перед никахом он не стал мне рассказывать об обязанностях жены, он лишь сказал “мне будет достаточно, если ты встретишь меня с улыбкой, все остальное я сделаю сам”. Прошло уже 10 лет тому, как мы вместе, однако я ни разу не слышала из его уст слова о том, что “ты должна сидеть дома”, у нас нет деления обязанностей на мужские и женские. Мы оба участвуем в воспитании нашей дочери. Существует ложный стереотип, что девушка, однажды надевшая хиджаб, отгородилась от общества. Мы также работаем, учимся. Естественно, слово мужа первостепенно, однако я считаю, что всегда можно найти компромисс, придти к взаимопониманию. Я веду активный образ жизни, и мой пример на корню уничтожает стереотип о том, что жизнь женщины-мусульманки чем-то ограничена.

Разногласия в семье возникают от незнания многих вещей. Всевышний научил нас жизни до мельчайших подробностей и нюансов. Конечно, жить согласно Корану, строить все отношения согласно Корану – это идеал, но мы должны к нему стремиться. Мой муж ответственен за все. Естественно, я не делаю того, что ему не нравится, против чего он выступает, для меня очень важно, чтобы он был мною доволен. Беда татарских женщин в том, что они везде пытаются быть впереди, пытаются все брать на себя. Мужчины, глядя на самостоятельность женщин, превращаются в слабаков, приговаривая: “женщина сама может вести все хозяйство”, они машут на все руками. Татарские девушки по природе очень шустрые и активные.

Конечно, мне хочется попробовать и свое актерское мастерство, однако в России это осуществить невозможно, вот здесь есть реальные ограничения. Например, в Иранском кино женщины снимаются в хиджабах, в Иордании существует исламский театр, там ставятся спектакли на религиозную тематику. В Египте снимаются интересные фильмы из истории жизни Пророка (с.а.с.). Турция также может этим похвастаться. У нас пока не видно людей, которые готовы взяться за такую работу, в последнее время я уже сама начала подумывать о том, чтобы снять подобный фильм.

- Как Вы попали на телевидение?

- Еще когда училась в ГИТИСе, я поняла, что не смогу работать по своей профессии, ну кто выведет на сцену девушку в платке? Однако, Всевышний открыл мне свои пути. В Московской мечети моя сестра случайно познакомилась с телережиссером Еленой Коршак. Они говорили о концепции новой телепередачи про мусульман, о том, какой она может быть, кто может стать ее ведущим. Сестра тогда попросила, чтобы посмотрели меня. Пригласили, взяли.

Совершенно случайно попала. Сначала они меня попросили, чтобы я перевязала платок назад, но когда поняли, что я не никогда не сниму свой хиджаб, больше не обращались с такими просьбами.

- Есть ли в программе “Мусульмане” разделение на то, сколько раз показали тот или иной регион?

- У нас есть свои корреспонденты в Татарстане, Ингушетии, Дагестане, Саратовской области и Адыгее. Сами тоже ездим в командировки, наверное, на свете не осталось мест, где бы мы не побывали. Не обходится и без обид. Если Башкортостан говорит “нас никогда не показываете”, то Кавказ упрекает нас в том, что в “эфире один Татарстан”, а жители Татарстана, наоборот удивляются “почему на этом центральном канале показывают только Кавказские республики?”. Про Татарстан и татар сюжетов много, но я считаю, что это связано с активностью татар-мусульман.

- Религиозные деятели Татарстана довели до Президента страны мысль о том, что в России должен быть отдельный канал, посвященный исламу и мусульманам. Вы, как человек, знающий телевидение изнутри, имеющий большой опыт в этой области, как считаете, каким должен быть этот канал?

- Будущее телевидения в отдельных тематических каналах. Каждый канал должен работать со своей аудиторией, с тем материалом, который интересен данной аудитории. Есть отдельные каналы, посвященные истории и моде, каналы для детей и молодежи. Это очень выигрышное новшество. Понятно, что 13-минутной короткой передачи на федеральном канале для мусульман России недостаточно, однако находятся люди, которые считают, что и этого много. В России должен быть отдельный исламский канал. На мой взгляд, Татарстан делает в этой области очень серьезные шаги, будет правильным, если первый исламский канал появится именно там, так как у республики есть большой потенциал для этого.

В Казани появились исламские журналисты, которые могут смело выражать свое мнение и тем самым менять ситуацию. Хочется привести один пример. Последний Казанский фестиваль мусульманского кино завершился с большим шумом и скандалами. Татарстанские журналисты, выразив свое мнение, смогли вызвать резонанс. Принципиально отстаивая свое мнение, они приложили все усилия для того, чтобы переломить ситуацию. Несомненно, фестивальные фильмы должны более тщательно отбираться, приглашенные гости должны знать и понимать, что можно говорить со сцены, а чего нельзя, как себя вести. Все эти вопросы должны взять на себя организаторы. Приглашенные гости должны понимать, какая собралась публика – что они выступают перед мусульманами. В последнее время данный фестиваль попытались превратить в светский, однако, если он потеряет статус мусульманского, то превратится в обычное рядовое мероприятие. Казанский фестиваль интересен нам именно тем, что он является исламским.

Римма БИКМӨХӘММӘТОВА (газета «Ирек мәйданы»)

Перевод с татарского Гульназ БАДРЕТДИН, перевод опубликован на сайте «Исламский портал»