Айша Галина Бабич: Ислам и гражданские права в России

Что такое авторское право?

ГБ: Формально авторское право — это отрасль гражданского права, а фактически — право человека владеть результатом своего творческого труда. Результат творческого труда — это собственность человека, которой он волен распоряжаться по своему усмотрению. Нарушение авторских прав — это, по своей сути, преступление, поэтому, как любое преступление, оно имеет правовой смысл, этический и религиозный.

Верующему человеку, если его деятельность связана с продуктами интеллектуального труда, — это, например, журналисты, дизайнеры, издатели, фотографы, программисты — надо учитывать в работе и законы своей религии, и российское законодательство: Конституцию, Закон о СМИ, Гражданский, Уголовный кодекс и так далее. Для того, чтобы учитывать эти законы, надо их знать. Если, конечно, есть намерение действовать в рамках правового поля.

В каких средах авторское право чаще всего подвергается нарушению?

ГБ: Можно сказать, что сегодня это происходит везде: в Интернете, в профессиональных сообществах, в повседневной жизни. В первую очередь, конечно, именно в Сети, потому что здесь наглядно столкнулись свобода творчества, коммерческие интересы и право общества на получение информации. Вообще это одна из самых актуальных проблем.

Какие виды нарушений авторских прав чаще всего происходят в СМИ?

ГБ: Здесь сложно подвести черту, так как надо учитывать ущерб от этих нарушений и так называемый обычай делового оборота, т.е. принятую в профессиональном сообществе практику. Случаи прямого плагиата встречаются относительно редко. А, например, право на неприкосновенность текста и защиту произведения от искажений, если смотреть на проблему формально, нарушается на практике постоянно. Потому что грань между литературным редактированием и искажением мысли автора достаточно тонкая. У любого издания условно принят некий допустимый уровень искажения.

Здесь в моральном смысле понятие нарушения напрямую зависит от понятия добровольной договоренности. Согласился ли автор на искажение, или его никто не спрашивал, а потом было уже поздно? Или он вынужден принять эти условия, иначе его произведение вообще не увидит свет? Злоупотребил ли издатель его доверием, его слабой информированностью о своих правах, его жизненной ситуацией?

Каждый автор в своей жизни сталкивался с такой этической дилеммой. И в религиозных СМИ подобные вещи должны особенно тщательно регулироваться, поскольку речь идет не о прибыли, а о «совести» издания, о его репутации в среде верующих и главное — канонических требованиях и главных религиозных заповедях.

Во всех авраамических религиях есть понятие обмана — подмены имени автора или отсутствие имени; клеветы — приписывания автору слов, которых он не произносил; мошенничества — извлечения прибыли из чужого труда. В Шариате такие вопросы жестко регламентируются. Но пока это никого не останавливало.

Есть ли специфика российских исламских СМИ в этом отношении?

ГБ: Есть. Отмечу, что все они, мягко говоря, «компилятивные». Во всяком случае те, с которыми пришлось мне иметь дело лично.

Крупных российских исламских СМИ с достойным российской уммы тиражом или высокой посещаемостью в Интернете сегодня едва наберется два десятка. Они ставят в центр своей деятельности не человека как носителя духовных ценностей ислама, что было бы логично для прессы подобной направленности, а пиар Духовных управлений мусульман в лице их руководства. При этом в мусульманском информационном пространстве всегда присутствует конфликт конъюнктурных интересов.

За редчайшим исключением редакции мусульманских СМИ до сих пор состоят всего из нескольких человек. И, как правило, это идейно мотивированные энтузиасты с отсутствием журналистского опыта, неофиты и другие радетели за религиозный экстаз единоверцев. Излюбленный жанр — аналитическая нотация. Здесь же подвизаются разного рода политологи, сами себя причисляющие к интеллектуальной элите.

Из-за такой лояльности и предсказуемости штата среди мусульманских издателей бытует мнение, что грамотные управленцы им не требуются. Отсюда — игнорирование кадрового менеджмента, особенно в редакциях, где практикуется отбор сотрудников по признаку родства. И, как следствие, полное отсутствие медиапланирования. Конечно, должно произойти абсолютное переосмысление редакционной методологии, но лично я в эти изменения пока не верю.

Вы проводили исследование о компилятивности и нарушению авторского права в мусульманских СМИ. Такие знаменитые журналисты и общественные деятели как Павел Гусев — главный редактор «Московского Комсомольца», Павел Гутионтов — секретарь Союза журналистов России, Али Вячеслав Полосин, а также Сергей Красавченко — бывший советник Президента РФ, дали самую высокую оценку Вашей работе, что говорит о важности проблемы. Как вы думаете, что привлекло их в Вашей работе?

ГБ: Возможно, привлекло то, что это первая работа такого рода. Ведь крепкого профессионального сообщества мусульманских журналистов у нас за двадцать лет так и не сложилось. Есть отдельные профессионалы, но их единицы. Есть журнал «Ислам», в котором минимум нарушений такого рода. И все.

В своем исследовании я рассматривала ситуацию в сфере соблюдения авторских прав в сорока печатных и тридцати электронных изданиях, а этого мало. Анонимные опросы нескольких десятков человек могут, конечно, сигнализировать о тенденции, но, сами понимаете, точной и полной картины это не дает.

На практике довольно трудно выявить случаи нарушения прав сотрудников, будь то авторские, трудовые права или право на свободу вероисповедания. Для этого необходима открытость самих изданий, их стремление и готовность к устранению всех противоречащих закону и религиозной морали ситуаций.

А такое рвение же никому не выгодно: если все начнут следить за соблюдением законности, недобросовестным мусульманским СМИ придется закрыться. И с чем мы останемся? Издательства будут вынуждены платить авторам гонорары, а авторы и журналисты узнают о своих правах и начнут ценить свой труд. Это может положить конец спекуляциям и манипулированию религиозными чувствами творческих работников. Иными словами, сильно усложнит жизнь работодателям и заставит задуматься спонсоров, полагающихся на случайных менеджеров в этой сфере.

Приведите статистические данные о том, как собирается контент мусульманских СМИ.

ГБ: Практически все газеты и частично журналы свои новости и немалую часть статей заимствуют у сетевых изданий, при этом больше половины изданий могут не указывать автора публикации и более 80% — источник, откуда она была взята. Если автор указан, то практически никогда перепечатка его материала в другом издании с ним не согласовывается.

Закон в принципе допускает подобные случаи, когда речь идет о цитировании и воспроизведении отрывков в учебных, информационных и иных целях, а также, в случае отсутствия специального запрета автором, при перепечатке статей по текущим экономическим, политическим, социальным и религиозным вопросам.

Такая формулировка не дает никакой возможности определить, какие вопросы в религии являются «текущими». И в итоге мы получаем систематическую «миграцию» любых статей из издания в издание. Более половины контента исламских СМИ состоит именно из таких «статей-мигрантов». Это, конечно, напрямую затрагивает репутацию автора, поскольку без его разрешения статья может появиться на сайте или в газете совсем не той «ориентации».

Чем объясняется такое отношение к авторскому праву в мусульманских изданиях?

ГБ: Тенденция такова, что какое-либо правовое сопровождение контент-менеджмента в мусульманских изданиях не просто отсутствует, оно отвергается на корню. Считается недостойным спрашивать разрешения у другого автора на публикацию его работы: а что, разве он будет против? Разве может такое быть, чтобы один мусульманин что-то не разрешил у него взять для другого мусульманина? Тут же приводятся отсылки к братской взаимопомощи, щедрости, скромности, к общим целям, и прочее.

Это принцип выживания многих исламских сайтов сегодня, и он уже на ментальном уровне впитывается изданиями, читателями, пользователями. Мол, дают — бери, не дают — отними, потому что не отдавать — это грех, а ты просвещаешь человечество, тебе все можно.

То есть издатели уверены, что ради глобальных интересов исламского общества некоторыми правовыми нормами можно пренебречь.

Рассуждают примерно так: мы нарушим право одного, или двух, или десятерых, но зато — поможем миллионам! И здесь каждый решает для себя сам: можно ли украсть кошелек у конкретного человека, чтобы на полученные деньги заняться благотворительностью?

Все это подкрепляется позицией, что мусульмане не должны решать проблемы, возникающие между ними, в российском суде: одни приводят немусульманскую пословицу про сор из избы, другие кричат, что это «суд Тагута», то есть, условно говоря, суд от государства, а не от Бога. А шариатского суда в России нет, механизмов мусульманского регулирования правовых отношений тоже нет. Да и откуда все это возьмется, если наши религиозные деятели не только судить, но даже выразить мнение по тому или иному правовому вопросу либо боятся, в силу сложности межгрупповых отношений, либо некомпетентны. Получается, если тебя обманули — «терпи и уповай». Отсюда и правовой нигилизм, и гражданская пассивность.

Были ли прецеденты защиты авторских прав в этой области?

ГБ: Довольно редки случаи, когда практикующие, или, как принято говорить, соблюдающие мусульмане вообще идут в суд. А что касается дел по авторскому праву, то мой иск против главы издательства «Ансар» и учредителя сайта Ислам.ру в этом контексте, насколько мне известно, первый. То есть прецедент создан.

Конечно, выяснять отношения в суде — это плохо, но еще хуже, когда «благочестивое молчание» о нарушении прав входит в привычку. Здесь простая формула: я уважаю ответчика как мусульманина, но выступаю против его незаконных действий. Таким образом, я осуждаю грех человека, а не самого человека. В моем случае судебная тяжба оказалась единственным способом донести до нарушителя всех прав — религиозного и светского, российского, каковы могут быть последствия правонарушений.

А тот факт, что практически все исламские СМИ дружно бойкотировали информацию об этих судебных разбирательствах, — отличная иллюстрация к сегодняшнему состоянию исламских СМИ. Система уже сложилась, и она порочная, «рука руку моет». Зато мусульманские СМИ научились хоть в чем-то проявлять единодушие — например, в укрывательстве своих преступлений. Значит, могут объединиться, если захотят!

Какие конкретно были исковые требования?

ГБ: Одновременно Кузьминским районным судом Москвы рассматривалось сразу два моих иска к Издательству «Ансар» и Благотворительному фонду «Ансар», являющимся учредителем сайта Ислам.ру. Это иск о нарушении авторских прав и иск о нарушении трудовых прав. На сегодня в удовлетворении второго иска отказано.

В деле о нарушении авторских прав было довольно много исковых требований. Книга «Многоженство: советы и комментарии» вышла в 2006 году без заключения со мной авторского договора, ставилось под сомнение мое авторство. В рекламе книги искажалось ее название, отрывки из книги впоследствии публиковались на сайте без моего ведома и согласия, они не были подписаны моим именем. Я потребовала компенсации за каждый отдельный случай нарушения.

Ваше дело тянулось год. Почему?

ГБ: Ответчик в начале процесса то не являлся в суд, то оказывался не знаком с исковым заявлением, то обещал в следующий раз привести какие-нибудь неопровержимые доказательства и так далее. И каждое исковое требование надо было отдельно рассматривать и доказывать.

В своем отзыве только по вопросу моего авторства ответчик называл множество версий: в одном предложении я соавтор, в соседнем — уже автор-составитель, абзацем ниже — «соавтор-составитель». Пришлось разъяснять, в чем отличие автора от составителя, книги — от сборника, соавтора от консультирующего эксперта и так далее.

Суд первой инстанции в удовлетворении моих требований полностью отказал. Мы подали кассационную жалобу, добились того, что решение было отменено, дело направили на новое рассмотрение. Со своей стороны мы представили суду лингвистическое заключение заведующего отделом экспериментальной лексикографии Учреждения Российской академии наук Анатолия Баранова. В этой экспертизе сказано об авторском характере произведения, суд ее принял.

Был также представлен протокол осмотра страниц сайта, где размещены отрывки книги без указания моего авторства. Ответчику не удалось доказать, что якобы я сама же их там и разместила с нарушением собственных прав. В итоге практически все мои требования были удовлетворены.

Кстати, пока шло разбирательство, ко мне стала стекаться информация о нарушении авторских и трудовых прав моих коллег-мусульман в этом и других СМИ и издательствах. Их оказалось столько, что, если бы не опасность раскола уммы, следовало бы уже создать какой-нибудь Комитет защиты мусульман от самих же мусульман.

Какие аргументы приводили оппоненты? Интересна именно мусульманская специфика их линии защиты.

ГБ: В моем понимании мусульманская специфика любого дела — это сохранение достоинства, избегание лжи, справедливая цель. Какие подобные доводы могут быть у стороны, которая ругает тебя матом, дает ложные показания и стремится уйти от выплаты долга?

Вообще же главным намерением любого правосудия, в том числе исламского, является не наказание преступника, а его исправление. Поэтому мне был приятен тот факт, что при повторном рассмотрении дела ответчик уже пытался ссылаться на термины и логику закона, то есть был вынужден этот закон прочесть.

А каков взгляд на авторское право мусульманских ученых?

ГБ: Основные источники исламского права — Коран и Сунна — прямо не содержат упоминаний об авторском праве, поэтому ученые исходят из общих принципов права. И их выводы разные, единого мнения нет. Например, одни ученые определяют авторское право как монополию на знание и соответственно отрицают его справедливость. А другие, наоборот, считают, что авторское право — гарантия от коммерческих злоупотреблений результатами чужого труда.

В целом, ни по одному из мнений соблюдение авторского права не является запретным. Исходя из этого положения, ряд ученых делает вывод, что оно становится рекомендуемым и даже обязательным к соблюдению на территории тех стран, где признается законодательно, то есть и в России в том числе.

Есть ли противоречия между российскими законами об авторских правах и шариатом.</p>

ГБ: Для того чтобы ответить на этот вопрос, следует изучить шариат так же полно, как и российское авторское право. Сам принцип охраны интеллектуальной собственности в целом шариату не противоречит, а дальше возникают вопросы. И эти вопросы никак не освещены в тех трудах мусульманских ученых, которые сегодня доступны в России.

Например, необходимо определить перечень объектов авторского права в исламской журналистике: относятся ли к ним переводы и толкования Корана, фетвы, проповеди, ответы алимов? Каков их статус? На каких условиях возможно заимствование материалов из других СМИ? Каков рекомендуемый объем цитирования произведений? Какова ответственность за нарушение авторских прав и, в том числе, каков размер компенсаций за каждый случай нарушения?

Вы намерены продолжить изучение этого вопроса?

ГБ: За разъяснением я намерена обратиться к мусульманским ученым арабских стран и стран Европы. Нам необходимы эти исследования. Мне и другим журналистам, и всем, кому важно быть честным в своей работе, соблюдать права друг друга, сверять свои действия с законами шариата.

Нужно ли создавать особые законы в этой области для мусульман?

ГБ: У нас в стране декларируется принцип невмешательства государства во внутренние дела конфессий. И то, что мусульмане хотят, а иногда и требуют такого вмешательства и каких-то особых для себя условий, говорит о нашей несостоятельности как конфессиональной общности, о неспособности решать внутренние вопросы собственными силами.

Поэтому я считаю, что особые законы именно на уровне законодательства не нужны. Но нужны механизмы саморегулирования, выработка общих правил и требований, внутренний кодекс, который внешне будет принят на уровне профессионального сообщества.

Исламские СМИ по своим функциям — это проводники нравственных идей в общество. И нарушение прав мусульманских журналистов самими же мусульманскими журналистами, редакциями и издателями в этом контексте — просто нонсенс. Это все равно, что бороться за мир на средства от продажи оружия.

Руслан Гилязетдинов и Наталья Житова, central-eurasia.com