Как живут в Узбекистане

Узбекистан – это страна застывшего времени. Здесь есть странный микс советского застоя – когда каждый человек индивидуально беден, но при этом республика оставляет ощущение коллективного достатка. Здесь хорошо развитый муниципальный транспорт соседствует со скудостью персональных автопарков, скромное убранство личного жилья дополняется потрясающе живописными парками и прогулочными зонами, промтоварный дефицит уживается с продуктовым разнообразием.

Для туриста этот регион, безусловно, привлекателен: дешевый общепит и копеечное такси, недорогие гостиницы и развитая инфраструктура, безопасные улицы основных городов вкупе с чистотой и опрятностью парков. Но если попытаться заглянуть под экскурсионный занавес, то задники действительности покажутся куда более неоднозначными.

Узбекистан – это авторитарное государство. Признаки культа личности президента Ислама Каримова вовсе не столь явно бьют по глазам приезжему. Здесь вы не встретите ни одного памятника или хотя бы бюста главе республики, его именем не называют улиц и не вешают вдоль дорог билборды с президентскими изречениями. Даже на Украине изображения лидера встречаются на два порядка чаще, чем в этой стране. Но при этом никакой оппозиции в Узбекистане не существует в принципе: идеологические отличия нескольких существующих партий – чисто косметические, а критически настроенной прессы нет вовсе.

В рассказах местных жителей мелькают упоминания о специфике личности бессменного президента. Говорят, что его авторитарность дополняется экспрессивностью – незадачливому министру может пригодиться умение уворачиваться от летящей в него прямо во время заседания пепельницы. Если глава государства повысит голос на чиновника – это равноценно приказу об увольнении. Доходит до того, что его собственные министры и главы районных администраций боятся переспрашивать и уточнять высочайшие распоряжения. В итоге президентская рекомендация "привести парк в порядок" может привести к тотальной вырубке многолетних платанов, после чего во время повторного визита взбешенный непонятливостью сановников глава государства увольняет их со своих постов. Это странная смесь слепого чинопочитания нередко приводит к анекдотическим ситуациям, в которых печальная сторона довлеет над улыбками.

В светском Узбекистане безжалостно давятся любые ростки исламского фундаментализма. Религиозная жизнь есть, но она проходит под пристальным контролем административного аппарата. Все это дополняется пропагандой в традициях непритязательного советского идеологического кино. Один из сюжетов фильма на местном ТВ: молодой лейтенант приезжает с супругой по окончании училища в отдаленный гарнизон, рекомендует себя с лучшей стороны и старательно обучает бойцов. В это самое время через горы пробирается банда бородатых исламистов, начинающих глумиться над мирными жителями. Армия громит чужаков при помощи лояльного местного населения: все счастливы, мир восторжествовал.

Главная интрига сюжета заключалась том, что под маркой экспорта вероучения бородачи занимались наркоторговлей. Непритязательная художественная ценность ленты восполняется идеологически выверенным курсом, который остается гарантией шаткой стабильности в Узбекистане. Возможно, что для искушенного зрителя все это покажется киноприветом из прошлого – но это реальный фронт идеологической борьбы за умы жителей страны.

Но наряду с перманентной борьбой за светскость государственного устройства в Узбекистане есть и другая, быть может, куда более опасная "бочка с порохом". Дело в том, что за годы правления действующий президент республики избавился от всех, кто мог претендовать на статус его преемника. Если завтра в силу каких-либо причин Узбекистан останется без президента – то местные жители прогнозируют полный разброд и смятение. Хотя бы потому, что у самого Каримова нет сыновей — две его дочери негласно контролируют все, сколь бы то ни было значимые, сферы экономической жизни. Но вряд ли это заменит крепкую руку "хозяина", как ее привыкли понимать в Средней Азии. Поэтому вопрос того, что будет после неминуемого ухода нынешнего президента, остается открытым.

К тому же страна, лишь в советское время получившая нынешние географические границы, во многом остается полианклавной территорией. Ташкентские узбеки предпочитают жениться лишь на своих землячках, точно такой же линии поведения придерживаются жители Самарканда и Бухары. И эта клановость дает свои результаты – в высшем руководстве страны есть свои группы землячеств, которых от явной борьбы с конкурентами удерживает лишь шаткий статус-кво и фигура действующего президента.

Многолетняя позиция шпагата между интересами США и России привела к тому, что узбекское руководство не чурается таких телодвижений, которые вряд ли бы простили любой другой республике бывшего Союза. Власти страны отобрали завод "Дэу" у Южной Кореи, пивзавод "Балтика" — у россиян, а за отказ усилить давление на эмигрировавших в Турцию представителей исламского движения Узбекистана всех представителей турецкого бизнеса за неделю выгнали из страны. Несмотря на всю резонансность поступков – руководству республики это фактически "сошло с рук". Разве что крупные инвесторы теперь значительно осмотрительнее вбирают среднеазиатскую страну для своих капиталовложений.

Вообще местному бизнесу не позавидуешь. Главная угроза для предпринимателей - чиновники. Мелкому бизнесу они мешают перерасти в средний, а средние и крупные предприниматели всегда сталкиваются с риском отъема собственного бизнеса. Здесь высок уровень теневой экономики, а демонстрировать достаток не принято не из-за национальных традиций скромности, а по причине вполне обоснованного желания не раскрывать собственную зажиточность.

С теневой экономикой государство тоже пытается бороться – с переменным успехом. Все, кто официально оформлен, получают зарплату на карточку. Причем в банкомате обналичить можно лишь половину суммы – все остальное придется тратить лишь по безналу. Расчет у государства простой – заставить перейти в правовое поле всю многомиллионную армию рыночных торговцев. С одной стороны, результат есть: в Ташкенте на рыке многие продавцы принимают оплату через терминал. Но сказать, что такое решение стало панацеей, будет преувеличением.

В стране сохраняются два валютных курса. Один официальный: скучающие тетеньки в немногочисленных ларьках оживают лишь при появлении законопослушных туристов из дальнего зарубежья. Всех остальных на каждом углу поджидают уличные менялы, которые предлагают туристам продать доллары почти в два раза дороже официальных расценок. Официально же купить валюту в стране и вовсе не получится, единственный выход – это идти на поклон все к тому же пресловутому "черному рынку".

Государство вообще привыкло достаточно плотно контролировать ежедневную сутолоку будней. Дважды в неделю участковые делают поквартирный обход с проверкой паспортного режима. В Ташкенте запрещено прописываться иногородним узбекам, так что контроль имеет и сугубо практическое значение. Служба в милиции и армии считается престижной – помимо довольно высоких по местным меркам зарплат она гарантирует главную преференцию по местным среднеазиатским меркам – обретение власти. Что, в свою очередь, тянет за собой как уважение соседей, так и возможности "дополнительного заработка". Местные таксисты рассказывают, что даже при строгих нарушениях можно договориться, оплатив половину довольно высокого штрафа на месте – и без квитанций.

Но главное ощущение, которое остается после поездки в Узбекистан – это ощущение шаткости существующего порядка вещей. Страна выстроена по пирамидальному принципу, но эта геометрическая фигура перевернута – и опирается на землю не широким основанием, а остроносой верхушкой. В любой момент, если с первым лицом государства что-то произойдет, все многотонная надстройка рухнет, погребая под собой всех, кто годами прорывался наверх. И даже традиционное чинопочитание узбекского менталитета вовсе не может считаться гарантией от потрясений. Хочется верить, что я ошибаюсь. Но вера – это иррациональная категория.

Павел Казарин

Подробнее: http://www.rosbalt.ru/exussr/2012/05/17/982011.html